– Анатолий Лебедь – яркий десантник. Прошел Балканы, чеченскую, войну с Грузией…

– Да. Там еще Паньков Вадим Иванович. Это такие легендарные личности. Вадим Иванович тоже в чеченской. Первой, второй. Когда Жору отпели, батюшка рассказывал. А он то ли бывший вэдэвэшник. В Чечне или где, Паньков сильное ранение получил. Думали, умер, отнесли в мешке в морг. Потом пришли в морг, а на мешке целлофан поднимается. Он дышит. Давай быстрее мешок снимать, – сказала и добавила: – У него даже челюсть из ребра сделана… Вот какие там, с кем Жорик служил…

Я не мог ничего сказать.

Мама:

– Жорик отслужил два года, пришел домой. Это 2012 год. Дома месяца два побыл, документы снова собрал и поехал в Кубинку. И там он сержант. Контрактник. В кубрике они жили. В то время можно было сержанту быть командиром отделения. В отделении девять или десять человек. И командиром у него был лейтенант. И много интересного рассказывал, как служба проходила. Потом этот лейтенант, это было года два назад, уже комбат. Полковник. И вот представляете, сколько бы они ни служили, у них сохранились очень добрые отношения. И когда у Жорки были трудные времена, когда денег у него не было, он занимал у одних, у других, вот он помогал. И Жорка рассказывал: «Появились у меня деньги. А тот в Москве учится. Звоню ему: “Давайте деньги отдам”. – “Где встретимся?”» Жора: «Мам, я подошел, он мне руку пожал, обнял…» Вот как.

– Отношения у вэдэвэшников!

– Да-да… Вот когда он служил первый контракт с 2009 по 2012 год, он был на параде Победы в Москве, еще на параде в Киеве…

– Вот, получается, на срочке получил уроки и в конце концов попал в нормальную воинскую часть. И там еще служил по контракту…

Мама:

– Действительно, тут в Кубинке и физическая подготовка на первом месте. Он мне говорит: «Мам, я в школе столько не писал, сколько я сейчас пишу. Сколько надо знать». Разведрота специального назначения… Уколы надо уметь делать. И оружие знал от и до. Потом же, когда в 2012 году контракт закончился, он в Воронеже работал на заводах, во время перерыва ему ребята: «Жор, расскажи». И он давай рассказывать, какое оружие, как устроено. Он умел рассказывать, его любили слушать. Рассказывал с чувством юмора, и смеялись, за животы хватались.

– А к вере как пришел?

– Бабушка – моя свекровь, она верующая. Она в церковь ходила, Жорика с собой брала.

– Мне Лена (сестра Жоры) говорила, как даже причащала…

Наталья Георгиевна:

– Да, она их причащала. Яйца ходили святили. Пасха у нас всегда была, как положено. Куличи. Куличи в пятницу испечем. Как сейчас: ой, мы уже в субботу съедим. Нет. У нас все до воскресенья, пока не встанем, не разговеемся, никто трогать пасху не может. У нас все было строго. Праздник был праздником.

– На крестные ходы ходил…

Георгий с бабушками и родителями

– Я вот не знаю, почему так получилось. Но к вере тоже по-разному можно прийти. Но вот он… Я вот не пойму, почему так? Вроде мы купили ему квартиру в Воронеже в Шилово. Живи. Молодой, красивый парень. Нет, что-то… Я не пойму. Раз так, то так должно быть. Вот он к девочкам: девочка обязательно должна… Не дай бог, что она будет курить. Он с ней даже разговаривать не будет. Чтоб была некрашеная, без маникюра, а настоящая русская девочка. И вот уже потом работал и: «Мам, ты знаешь, познакомишься с девушкой, а первый ее вопрос: “Где живешь и кем работаешь? ”» Но ему это тоже не нравилось. И вот как-то… Но, конечно, у него были в Давыдовке и все. Жили они вместе, но он: «Ну, никак не могу. И хорошая, но душа не лежит к ней…» И всё! Хоть он и на Валааме был раза три, наверно. Потом в Александро-Свирском монастыре раз или два. Это рядом с Петербургом. Близко, километров сто. Туда, в Карелии монастырь, чуть ли не в тайге, там и приходу мало, и народу мало.