Конечно, можно сделать кровь земной женщины медной искусственным путём. Но это не решит задачу оплодотворения.

Свободное время шут пропадал в колбах арахподов, изучая их способности. С пауками, запоминающими всё, что только они могут увидеть или услышать гораздо интереснее. Их память раскрывала подростку неведомые миры и образы неизвестных существ. Так, однажды Огли увидел в памяти паука странное создание – вроде бы гуманоид, но полупрозрачный, склизский, с пристегнутыми к гладкому телу кибернетическими конечностями, выполняющими функции рук. Голова существа покрыта гладкой, тонкой, синей шапочкой или шлемом. Один выдох этих существ творил немыслимое: всё вокруг оживало, и камни покрывались чудесными цветами и изумительным разноцветным мхом.

4. Огли зарылся лицом в меховую накидку Императора, чтобы не видеть лиц генералов, которые следили с боевого фрегата за проведением операции по захвату очередной партии рабов. Несколько раз в год скоростной фрегат покидает имперский флагман, равный небольшой планете и лениво дрейфующий к родной планете волков. Император забирал шута с собой в рейды, чтобы со своими офицерами и гвардейцами собрать данные с исследовательских зондов и захватить рабов в колониях. Очередная операция проходила как всегда тихо и спокойно. Люди не сопротивлялись, некоторые сами просились на корабль мохванов. Принцесса Фортегсия, смиренно сложив крылья, бесшумно сидела под столом и только её фасеточные глаза мерцали таинственными искорками. Её голова прижималась к ноге Императора, словно ища защиты. Только старик Дмитрий беспристрастно наблюдал за стаей офицеров и их гвардейцев. Его рука в кармане едва заметно двигалась. Спустя несколько минут, Дмитрий извлек небольшой медальон и надел его Огли. Маленький шут узнал в медальоне Книгу Искр. Учитель Дмитрий часто рассказывал о свойствах и возможностях этого артефакта некоего крылатого бога. Как волхв изменил её форму? Рассматривая медальон, Огли вновь ощутил сильный страх, с которым он не мог совладать. Его часто накрывала липкая и необоснованная волна беспросветного ужаса.

– Не бойся, малыш, – Император погладил его по голове. – Я рядом.

Император не ведал причин страха своего домашнего ребёнка, но всегда мгновенно реагировал, стараясь поддержать его и успокоить.

Подросток приник щекой к огромной ладони и замер, закрыв глаза. Весь мир в этой тёплой руке. Она давала утешение, покой и защиту. Руки отца не пахли кровью людей, в отличие от рук других волков. Рядом со своим названным отцом Огли находил утешение и спокойное счастье.

На гигантских голограммных мониторах проплывали уже ставшие за столько рейдов, привычные ландшафты Земли. Бескрайние зелёные леса, ослепительно сверкающие воды, точки птиц, холмы с белёсыми разводами. Огли родом с этой маленькой планеты, но он не чувствовал с ней родственную связь. Прекрасные пейзажи не впечатляли его, не вызывали в нём восторга и интереса. Излишне шумные города пугали его. Кипящие реки людей в разноцветных одеждах, говорящих на разных языках, имеющих сильные запахи и пугающие глаза, наполненные заботами и тревогами. Их мысли безостановочной рекой наполняли пространство, мешая дышать и вслушиваться в Сердце Земли. Они говорили даже сами с собой в своих мыслях. В их головах стремительно неслись картины их встреч и расставаний, потерь и приобретений, тех, что уже произошли и тех, которые, возможно, никогда не станут реальностью. Они не слышали друг друга, сталкивались, торопились, пробегая порой мимо тех, кто мог им помочь. Земляне очень странные существа. Для них не существует ничего, кроме того, что в данный момент обретает яркие образы только в головах. В их сознании за краткие доли секунд рождались тысячи миров и тут же умирали. Их сути выходили из тел и прикасались ко всему материальному и нематериальному длинными, бледными щупальцами, похожими на дымные щупальца арахподов. Даже держась за руки и глядя друг другу в глаза, они не видели истинной сути своих собеседников, продолжая творить в своих мыслях короткие сюжеты, зачастую, не имеющие основания в материальном мире. Обладая столь могучей силой сознания, они обитали в скорлупе жёсткого ограниченного индивидуализма. Бестолковые и слепые. Смешные, неуклюжие. Радуются как младенцы всякой ерунде, не имеющей во Вселенной никакой ценности.