Ещё Сэ-тхи работал над поиском х-игроков. Он хотел найти новых, неизвестных игроков, тех, чья загадочная и почти незаметная Игра проявилась после взрыва лаборатории Лансе в Берлине. В углу кабинета Сэ-тхи несколько недель назад появилась медленно вращающаяся голограмма, изображающее жуткое существо – так по понятиям мохвана выглядит представитель загадочной цивилизации игроков. Остальные мохваны посмеивались над разработками своего брата стаи. Но Огли с расширенными от ужаса и изумления глазами подолгу застывал перед голограммой, уставившись в обезображенное параличом лицо землянина. По мнению Сэ-тхи х-игроки – это древние души, вселенцы, завладевающие больными телами землян. И не только их. Новые игроки могут приживаться на долгие годы в телах почти любых гуманоидов, таких как войори, к примеру. Мохван искал средство, с помощью которого возможно обнаружить и вычленить игрока из донорского тела. Зачем мохвану игроки? Какими средствами он располагает, чтобы удержать душу х-игрока?

Все попытки генерала выглядели как инфантильные потуги среднестатического блаженного мечтателя без каких-либо весомых аргументов и фактов.

Наблюдая за работой мохвана, Огли научился понимать язык протопиктов мохванского языка и компьютеры волков и Ферзей. Ничего сложного. Даже понятно, как создаются генетические амальгамации. Правда, мощности мохванских компьютеров не хватает на подобные исследования, так как они рассчитаны на ведение войн, а не науку. Но Сэ-тхи упорно выжимал из техники всё, что могло поспособствовать развитию его исследований.

Огли облизнул пересохшие губы и едва успел ухватиться за спинку кресла. Увлечённый наблюдениями, он потерял равновесие и едва не повалился на могучую руку Сэ-тхи. Если генерал обнаружит его здесь, то убьет. Мохван не ведал, что мальчик каждый день, год за годом следовал за ним в промежутках между тренировками и занятиями и впитывал новые знания горящими любопытством голубыми глазами. Особенно шуту нравилось смотреть на программы аномальной математики х-игроков. Они гении. Они создавали целые миры в своих Играх и бесчувтсвенно сталкивали их между собой в кровопролитных и затяжных войнах. Миры, созданные ими и не участвующих в войнах, было очень мало. Один из таких миров – Сопр с его необычными обитателями. Соприанов называют богами пта за удивительную способность оживлять даже камни. Но такие пространства становились на краткие века микромиров раем, наполненных беззаботностью и счастьем. К сожалению, эти миры существовали не долго: спустя время в них начиналось перенаселение, голод, внутренние войны, катастрофы, борьба за ресурсы, а существ накрывала апатия, либо они превращались в Смердов. Рай не может длиться вечно, и в нём нужно найти тех, кто ещё не потерял жажду к жизни и изгнать из рая, чтобы спасти весь вид. Сопр, судя по прогнозам мохванских учёных, тоже превратится в ад примерно через сто пятьдесят человеческих лет. Рай неизбежно приводит к коллапсу. Самым оптимальным видом миров оказались такие, где зло и добро было смешано в равных частях. Эти миры жили долго, рокеруя свои силы и расстановки приоритетов морали; и те миры, где не существовало разумных обитателей, миры, построенные на гонке инстинкта выживания и иерархии пищевой цепи. Однако действия вездесущих х-игроков не нравились никому, даже мохванам, пестующим сохрание видов для возможности проведения охоты и удовлетворения голода крови. Х-игроки провоцировали столь жестокие войны и эпидемии, что планеты впоследствии надолго становились почти необитаемыми и не пригодными для жизни, вследствие чего страдали и мохваны. Их поведение невольно наталкивало и мохванов на мысль о том, что агрессор может быть только человеком или сущностью, близкой к нему по разуму (или отсутствию оного). Сущностью жадной, беспринципной и подлой, как люди из сгинувшего в недавнем прошлом Европейского Совета Игроков. Ведь и волки понимают, что уничтожение целой планеты, так же, как и уничтожение одного вида живого существа на ней, приведёт к непоправимому ущербу определённой биологической системы.