Именно США Гитлер рассматривает как наиболее опасного противника и Германии, и Британской империи, поскольку они сильны экономически, имеют большой флот и малоуязвимы на своем континенте. Правда, для фюрера утешительно, что Соединенные Штаты никогда не обладали высокой моралью, а управление этой огромной империей евреями сказывается на ней губительно. К тому же «Рузвельт… действует так подло и мерзко, что сразу видно: это не здравомыслящий человек, а явный безумец». И, хотя все это должно помешать США «выиграть борьбу за новый мировой порядок», но проблема для Германии и Англии остается, и поэтому «я рад за немецкий народ, который однажды увидит, как Англия и Германия плечом к плечу выступят против Америки» (там же, с. 38).

Против США должна, по Гитлеру, объединиться как крепость вся Европа (что сейчас и происходит). Гитлер говорит о создании единой Европы «во имя образования великого содружества», как о своем «вкладе в историю». Поскольку ожидать, что сплочение Европы произойдет в результате стремления «множества государственных деятелей» к единству – невозможно, то «оно будет осуществлено исключительно силой оружия» (там же, с. 388). Собственно, война на Западе для него только и имеет подобную цель, а вовсе не как средство уничтожить соседние «кровнородственные» страны. Европа должна во всеоружии и как неприступная крепость встретить неизбежную в будущем «войну континентов». Во имя единства Европы и союза с Англией Гитлер готов был отказаться даже от колоний, он об этом прямо и говорит: «Я хотел прийти к соглашению с Англией на основе того, что колонии нам не нужны», поскольку связь Германии, к примеру, с африканскими колониями трудно осуществить (там же, с. 467). Поэтому он клеймит и всячески поносит нынешних руководителей Англии, особенно такую «слабовольную скотину как Черчилль, который полдня пьянствует… и вот-вот впадет в маразм», за то, что они не понимают истинной пользы своей страны и, связавшись с еврейским руководством Америки и России, погубят империю. «Англичанин из… упрямства объявил войну Германии, чтобы окончательно потерять свои позиции в мире» (там же, с. 209).

Для Франции, частично оккупированной, но сохранившей государственность (коллаборационистское правительство в Виши все же обладало определенной независимостью и даже сохранило дипломатические отношения с некоторыми странами, воюющими с Германией, например, с США), Гитлер тоже видел свои перспективы, если она выступит на его стороне. «…Ей (Франции) не придется уговаривать нас вернуть находящиеся в наших руках позиции на Ла-Манше…» (там же, с. 284). Изменения же ее границ, несправедливо возникшие по Версальскому договору, Франция компенсирует «за счет новых земель в Центральной Африке» (там же). В противном случае Гитлер предрекает Франции потерю всех территорий (Мадагаскара, Мартиники, Индокитая, африканских колоний), которые заберут у нее США и Англия. Так уже, казалось бы, побежденную Францию Гитлер уговаривает присоединиться к Германии, а не «сидеть на двух стульях», рискуя оказаться на полу.

В свете всех этих рассуждений Гитлера перестают быть «загадочными» его заявления о нежелании войны на Западе и поведении немецких войск уже во время войны, в частности, его «стоп-приказ», остановивший, казалось бы, неудержимое наступление танковых частей Вермахта на британские и французские войска под Дюнкерком. Он позволил англичанам полностью эвакуировать свой «экспедиционный корпус» (более 150 тысяч солдат). После войны немецкие генералы прямо говорили, что Гитлер «стоп-приказом» хотел умиротворить англичан, показав им, что не намерен воевать с ними всерьез. Правда, некоторые историки объясняют остановку наступления немцев под Дюнкерком какими-то опасениями Гитлера за свои войска, но это объяснение смехотворно: английский корпус и беспорядочно отступавшие французские войска были полностью деморализованы, находились в паническом состоянии и к обороне неспособны. Да и сам Гитлер не оставлял сомнений на этот счет: «Само собой разумеется, что наши закаленные в боях дивизии без труда справились бы с английскими сухопутными силами» (там же, с. 38). Невысокого мнения был Гитлер и об американской армии, считая, что, «окажись она на нашем месте, никогда не смогла бы вынести тяжкие испытания русской зимы 1941-1942 года» (там же, с. 283).