И летела назад ночь, плыли высоко в хрустальных небесах крохотные светляки звёзд; принцессе казалось, что воздух бора наполнен странными, чуть дурманящими ароматами. Страх мало‑помалу отступил, скрылся где‑то в дальних уголках памяти; перед Арьятой лежал чистый путь.

На заре она присела передохнуть возле бившего из земли ключа. Её так и подмывало попробовать увидеть своих врагов – всем ведь известно, что чаши родников можно использовать для дальновидения, если только знаешь нужные слова заклятий. Когда‑то Ненна, старая добрая колдунья, учила Арьяту началам этого Искусства – и теперь принцесса уже наклонилась над чуть бурлящей водой… но вовремя остановила себя. Как сотворишь волшбу – тут‑то тебя чародеи койаров и сцапают.

Юная Ярмина, младшая дочка пресветлого Ямерта, отворила ворота небесных конюшен, огненные кони понеслись на водопой к самому краю небосвода – и ночные тени отступили, восток окрасился алым. На безоблачном небе занималась чистая заря.

Теперь дорога пошла под уклон; далеко впереди замаячили поднявшиеся над лесом острые копья скал. Взор Арьяты наткнулся на отдельно стоявший, точно маяк, высокий утёс тёмной охры – и сердце её бешено заколотилось. Про себя она возблагодарила судьбу, пославшую ей удачу и выведшую прямиком к заветным Пещерам Ортана!

Усталость как рукой сняло; принцесса во весь дух припустилась по тропинке вниз, к радости своей убедившись, что лесная стёжка ведёт её именно туда, куда нужно.

Солнце успело показаться над краем леса, когда Арьята наконец добралась до своей цели. Это было удивительное место. Под ногами лежал плотный светло‑жёлтый песчаник; принцессу со всех сторон окружали причудливо выветренные скалы – коричневые, золотистые, белые, а иные были красны, как кровь. И среди этого каменного танца тянулись вверх могучие сосны, стволы их были прямы, точно стрелы, лишены сучьев и веток, и только на самой вершине великанов венчали клубистые зелёные кроны. На голом камне росли эти деревья, не испытывая, однако, недостатка в живительной влаге.

Тропа обогнула багряный утёс и вывела принцессу к высокому арчатому входу. Скалу вокруг ворот украшал затейливо выложенный из смальты орнамент – верно, горные гномы потрудились. Одолевая внезапно подступившую робость, Арьята вошла под гулкий свод.

* * *

Сознание возвращалось вместе с мучительной, терзавшей всё тело болью. И ещё – холод. Дор‑Вейтарн медленно приоткрыл глаза. Он лежал на спине, в луже воды, и руки его были предусмотрительно скованы за головой.

Он остался жить, однако угодил в плен.

– Очнулся! – донеслось до его слуха.

– Хорошо, Алдир, – раздался в ответ сильный низкий голос. – Ты можешь идти, только сперва созови ко мне всех чародеев. Пусть поторопятся.

Воин ушёл бесшумно, как всегда ходили койары; предводительница обратилась к Дор‑Вейтарну:

– Я не надеюсь, что ты сам расскажешь мне всё, по своей собственной воле, – спокойно сказала она, подходя поближе к скованному волшебнику. – Однако я всё же хочу попытаться понять тебя. Зачем ты взял с собой в пещеру младенца? Взываю к твоему разуму, Дор. Ты же знаешь, как мы умеем пытать. Выдержать это не сможет никто, даже ты. И помни: ты ведь не сможешь умереть, не надейся сбежать от меня туда. Я признаюсь тебе, что заинтригована. Итак, что же это за ребёнок, которого ты столь спокойно обрёк на смерть?

– Я отвечу тебе, – через силу произнёс Ворон, пытаясь выиграть время для того, чтобы собраться с мыслями. Собственная судьба казалась ему почти решённой – сковывавшие его ручные и ножные кандалы охранялись соответствующими чарами, а он и впрямь мало что мог сделать без своей пещеры. Именно там хранились незримые ключи от наиболее действенных его заклинаний, основанных на Силе бившего там родника. Эту мощь в него долгие годы вкладывал сам Дор‑Вейтарн, шаг за шагом овладевая сложнейшей магией медленной воды, и вот оказалось, что все старания старого волшебника пропали втуне. Он допустил ошибку – и настало время расплачиваться.