Его пальцы крепко сжали мои волосы на затылке.

– Отпустите, – тихо прошептала я, – мне больно.

– Больно?– удивился демон.

Второй рукой он приподнял подбородок. Его палец мягко коснулся моей нижней дрожащей губы.

– Сестра моя, разве это больно? Нет. Вот настоящая боль! – и с силой он толкнул меня в грудь.

Пальцами я нащупала камень… еще один… еще… Со стоном приподнялась на разбитых ладонях. Еле вскинула тяжеленную голову, и осмотрелась. То, что предстало перед моим взором заставило сжаться душу в маленький комок. Испуганный вздох сорвался с губ.

Бескрайняя дорога серпантином опускалась вниз… в бездну! Небо нависшее надо мной было всех оттенков красного: от нежно-розового до цвета разлитой крови, и лишь далеко, на горизонте, оно становилось угольно-черным. Ужас, страх, боль, гнев, ненависть так уплотнились в этом страшном месте, что казались осязаемыми.

Ужас своей холодной рукой сжал мое трепыхающееся сердце. Я попыталась отползти назад, но неожиданно спиной уперлась в невидимую стену. Получается, что двигаться надо было только вперед, или не двигаться вообще. Если выбрать второй вариант, то сидение на месте вряд ли что-то даст, а продвижение вперед может лишить возможности носить голову на плечах. Да, выбор еще тот!

Я уперлась рукой в камень и встала. Нет, это был не камень! Вся дорога была выложена черепами! Человеческими черепами! Душа птицей забилась в клетке. Вытерев кровь с ладоней о хламиду, которая облачила мое ушибленное тело, я двинулась вперед.

Босыми ногами я ощущала скользкую поверхность черепных коробок. Легкий запах жареной плоти и еще чего-то не очень приятного щекотал ноздри. Я шла… и шла… Оглянулась назад – ни начала, ни конца! Еще протопала много километров, и ничего, одна дорога, убегающая вниз… Здесь не было ни дня, ни ночи. В этом проклятом месте день не начинался с теплого рассвета и не заканчивался золотым закатом. Здесь все было бесконечным – и время, и страдания.

Наконец, впереди я увидела арку. Два сухих дерева стояли напротив друг друга, а их голые ветви сплелись между собой, словно сомкнулись в смертельном рукопожатии. Непроизвольно я прикрыла нос руками. Оба дерева были увешаны висельниками. Тела несчастных со скрипом раскачивались из стороны в сторону. Запах исходивший от их тел, вызывал рвотные позывы. Это был запах гниющей плоти. От отвращения меня аж передернуло. И мне надо было пройти под этим "сводом"!

Я подошла ближе… еще ближе… От нежелания продвигаться дальше, ноги словно потеряли способность передвигаться и сгибаться в коленях. Мое тело противилось такому насилию над собой, оно отказывалось слушаться и подчиняться. Но собрав волю в кулак я сделала шаг.

– Спаси… – прошелестело в воздухе.

Непроизвольно я взглянула вверх. В упор на меня смотрели тусклые выпученные глаза. Распухшая синяя голова с черным языком кивнула в мою сторону. Я нервно сглотнула, волосы зашевелились на затылке.

– Спаси меня… – снова промямлила голова, – ты можешь.

– Я не могу помочь вам. Не могу.

– Нет! Ты можешь! Спаси! – требовал висельник.

– И меня спаси!

И меня… меня… меня… меня…

Десятки голосов стали требовать своего спасения. Слюни вперемешку с гноем стекали с их черных языков, а тела телепались из стороны в сторону как тряпичные куклы.

– Я не могу помочь вам! – что есть силы закричала я, стараясь побыстрее прервать этот ужасный вой.

– Почему? – спросила главная голова, и ее невидящие глаза уставились на мое лицо.

– Не знаю, – я беспомощно развела руками, – здесь я бессильна.

– Тогда убирайся прочь! – взвизгнул висельник. – Прочь!!!

Я прикрыла голову руками, и что было духу пронеслась под страшным "сводом". Прочь! Прочь! Прочь! – вороньим карканьем преследовали их крики.