Россия формально является правопреемником СССР и наше самоопределение, идентичность напрямую связаны с победой. Не с конкретными результатами второй мировой войны, а с – сакральным представлением о ней, как столкновением добра и зла. Суть всех европейских войн, в которые так или иначе вовлекается Россия, в том, чтобы не дать создать гарантий мира на континенте. В этом отношении важны адекватные оценки поражений и побед. Например, вместе с правильным названием Великой Отечественной войны мы утратили в нашей повседневной исторической памяти важные ключи для оценки военного прогресса.

Война России решительно невыгодна и не нужна, что ясно доказывают последние 200 лет европейской истории. Не говоря уже о том, что мы и до того ни на кого не нападали, а только отбивались и укрепляли границы. Зная об этом, Западная Европа находилась в параноидальном страхе перед нападением СССР, то есть России, хотя наши соотечественники не стали мстить немцам за содеянное как народ, обладающий действительной христианской моралью. Ведь СССР предложил концепцию мирного сосуществования двух систем и активно разрабатывал договоры об ограничении стратегических наступательных вооружений.

Послевоенная история показала, что «…война наименее вероятна в жесткой биполярной системе, но (в случае начала войны) ее гораздо труднее сдержать. Жестокая биполярность представляется тем направлением, по которому двигалось мировое сообщество в первые два десятилетия после Второй мировой войны, причем многие лидеры и теоретики и в Соединенных Штатах, и в Советском Союзе благосклонно относились к данной конфигурации как уменьшающей вероятность возникновения войны»51. Однако «… с падением железного занавеса не наступила желанная эпоха цивилизованного мира и согласия, но мир вошел в новую эру множественных очагов насилия и войн, причем некоторые явно агрессивные войны стали называться «миротворческими» или «антитеррористическими» операциями, задачами «разоружения противника»52.

В глобальном мире с новой силой становится старый вопрос о многовариантности будущего, его зависимости от наших действий и наших представлений о нем. Отмечая крайне низкую сбываемость прогнозов, деланных в 70-е гг. ХХ века относительно нашего времени, А.В. Юркевич пишет, что «мы, дожив до нового тысячелетия, оказались совсем не в том будущем, которого ожидали. Но существует и еще одна возможность, состоящая в том, что при наличии разных вариантов развития человечество избрало не тот вариант, который представлялся наиболее вероятным, то есть в каком-то смысле не прогнозы оказались неправильными, а человечество развивается «неправильным» путем»53.

На рубеже ХХ–ХХI столетий в мире значительно обострились социально-экономические, военно-политические экологические, миграционные проблемы, что требует новых, основательных исследований особенностей военного прогресса в глобальном мире.

Таким образом, можно заключить, что существуют различные типы военного прогресса, поскольку он не является сугубо теоретической частью, т.к. обладает важным праксиологическим качеством и имеет тесную связь с общечеловеческим прогрессом и общественной практикой, что связано с тем фактом, что военный прогресс в различных типах обществ проявляет себя по-разному.

Определение понятия «военный прогресс» представляется в современных условиях в высшей степени актуальным по целому ряду причин. Любое государство с определенным политическим режимом использует достижения военного прогресса для установления, укрепления, поддержания и развития государственного строя в экономическом, социальном, идеологическом контекстах.