С 1857 года каждому полку было предписано иметь свой гимн (марш). Написание его полки часто заказывали профессиональным поэтам и музыкантам либо талантливым людям из армейской среды. Интересно, что многие полковые марши русских частей (особенно гвардейских) были заимствованы из прусской армии либо произведений немецких композиторов. В частности, так называемый старый Егерский марш, который так любил Николай II, является маршем прусских егерей 1814 года, а полковым маршем лейб-гвардии Кирасирского Ея Величества полка служил германский Хохенфридебергский марш.
О значении военного оркестра в бою и в мирной жизни армии высказывались многие великие полководцы.
«Суворов писал: ”Музыка в бою нужна и полезна, и надобно, чтобы она была – самая громкая. С распущенными знаменами и громогласной музыкой я взял Измаил“. С явно минорной нотой ему вторил Наполеон Бонапарт, утверждавший, что Великую армию погубили прежде всего два врага – русские морозы и русская военная музыка. Мол, его солдат и офицеров оторопь брала, когда русские шли в атаку под громкую до одури песню. Сдается, несколько кривил душой по поводу оценки собственного краха в кампании 1812 года. Но ведь музыку отметил, а не вкус русского сена, от которого – почему бы нет? – портилось настроение французских драгунских коней. И не русские бани «по-черному», в которых до костей промерзшие солдаты маршалов Нея и Даву даже не пытались согреться и отпариться. Потому что не умели».
А. Бурый, «Музыка военная».
В наше время с изобретением мощных средств связи и наблюдения роль знаменосцев и музыкантов свелась к парадным выступлениям и торжественным маршам. Однако не так уж давно воины с флейтой или знаменем в руках считались чуть ли не самыми важными боевыми единицами (рис. 20).
Рис. 20
«С того самого момента, когда пехота начала действовать плотным строем, ее движение стало сопровождаться военной музыкой, исполняемой на флейтах и барабанах. При выполнении сложных перестроений музыка, доносящая интуитивно понятные команды до каждого воина, была отнюдь не роскошью, а средством управления… Флейтист вовсе не был “второсортным” воином и при необходимости вступал в бой. Для игры же на барабане не требовалось большой силы, выбивать дробь могли и мальчики – «сыновья полка», тем более что сражаться они не могли из-за громоздкого инструмента… Горн предназначался для извлечения нескольких узнаваемых последовательностей звуков, призывавших солдат к исполнению той или иной команды. Командира в сумятице боя найти не так-то просто. Но, услышав сигнал к сбору, боец сможет двигаться на звук горна, пока не увидит знамя… У офицера была возможность восстановить порядок с помощью горна даже в случаях, когда на перегруппировку не оставалось времени. Если протрубить атаку, передние ряды перестанут отступать и, зная, что остальные также получили приказ и скоро присоединятся к ним, храбро двинутся на врага. Организованным станет и движение задних рядов… Музыкой подразделение могло сообщить о своем бедственном положении или передать условленный сигнал другим частям».
И. Край, «Труба зовет».
Самыми распространенными специальностями среди военных музыкантов наполеоновских времен были трубачи, барабанщики (рис. 21) и флейтисты.
Рис. 21
«Большое количество трубачей в кавалерии того времени объясняется тем, что они были не просто музыкантами – в грохоте атаки мало кто слышал команды офицера. Поэтому обычно те озвучивали свои приказы трубачу, скакавшему рядом, а тот уже дублировал приказ в свой горн так, чтобы было слышно всем. Система таких звуковых сигналов была хорошо знакома на слух всем кавалеристам. Логично, что трубач в бою был отличной мишенью и желанной целью для вражеских стрелков. Именно поэтому трубачи зачастую получали повышенное жалование».