Не знаю, обрадовался ли он или расстроился, но мое появление стало для него сюрпризом. Он принялся звонить по телефону Грачеву, который уже куда-то ушел. Потом, попросив меня выйти из кабинета в коридор, Зайцев убежал сам. Я присел на стоявший у стены откидной, как в кинотеатре, стул. Все было ново, поэтому я вертел головой, как локатор, изучая обстановку. Вокруг меня носился народ.

Призывная кампания в области шла полным ходом. Еще до моего пришествия начались отправки призывников со сборного пункта области в войска. В общем, жизнь у них тут кипела.

За десять минут, что Зайцева не было, в его кабинет ломилось не менее двадцати человек. Поскольку все, подергав ручку двери, оборачивались ко мне и говорили только одну фразу: «Не знаешь, где он?» – я пересел подальше. Это не помогло, и спрос на Зайцева не уменьшился. Я уже подумывал, не вернуться ли мне к Грачеву, как прилетел Зайцев и, не меняя брезгливого выражения лица (он с таким и уходил), вбежал в свой кабинет. Меня не заметил, хотя я всем видом показывал, что я здесь. Еще через пять минут в его кабинет зашел майор с улыбчивым лицом. Это был майор Палицын, с которым, как выяснилось, мне и пришлось послужить две недели.

Палицын был достаточно важной фигурой в структуре второго отдела, он был начальником отделения комплектования команд и в дни отправок призывников в войска лично занимался формированием команд. Работа не простая, с подводными и надводными камнями и не обделенная вниманием командования. Да и не только командования.

Думаю, мне повезло, что я попал к Палицыну. И не только потому, что я на практике узнал финальную часть призывной работы. В первую очередь потому, что я попал к умному офицеру, и не просто умному, но и умеющему дуракопонимаемо (термин нашего городского военкома полковника Киселева, означающий качество доведения знаний до обучаемого) объяснить человеку, что от него требуется. Такая стажировка дает гораздо больше, нежели обычная стажировка.

Обычно стажировка – это что? Пришел на службу, взял действующую нормативку, приказы, директивы и, вроде как, изучаешь. На самом деле, думаешь о чем-нибудь своем. Или болтаешь с кем-нибудь. Или вообще ушел по своим делам… В библиотеку.

А тут все две недели я сидел с Палицыным на комплектовании, причем процесс этот часто затягивался настолько допоздна, что я почти с ностальгией вспоминал полковые времена.

Процедура зачисления призывника в ту или иную команду тогда происходила так. Из районных военных комиссариатов в дни отправок прибывали призывники, призванные своими призывными комиссиями на военную службу. Со старшим от каждого военкомата. Как правило, это был офицер или прапорщик. После прибытия все это войско строилось и двигалось в медицинское отделение. Там ребята вновь проходили медицинское освидетельствование (первое было в районных военкоматах) и проходили профессиональный психологический отбор (его тоже сначала проходили у себя). Почему это надо делать дважды, никто не разъяснял. Потом прошедших все испытания призывников собирали в комнате формирования команд или в актовом зале, если команд было много. Когда формирование начиналось в актовом зале, я знал, что шансы вернуться сегодня домой у меня мизерные. В таких случаях я ночевал на стульях в одном из кабинетов сборного пункта, поскольку пригородный поезд в мой город уходил около 19-ти часов, и уехать домой было уже не на чем…

А дальше, по военно-учетным документам, по военным билетам, характеристикам мы с Палицыным комплектовали команду и передавали офицеру из войск, прибывшему за молодым пополнением. Ну конечно, «мы с Палицыным» – это у меня мания величия. Палицын, понятное дело, комплектовал. А я был вроде штабного писаря. Делал записи в военных билетах, составлял именные списки.