Частенько вечерами собирались вместе, начинался разговор. Делились новостями: кто чего видел, кто чего слышал. Потом кто-нибудь начинал рассказывать историю. Хороший рассказчик был на вес золота. Тот же Тихон, а он ещё с французами воевал, иногда вспоминал какой-нибудь случай. Хорошо рассказывал, интересно. Его слушали, обсуждали. А иногда такую небылицу начинал плести, что над ним начинали смеяться: да полно, дед, не бывает такого, что ты сказки рассказываешь?! Дед обижался и пытался всё выдать за чистую монету.

Когда Кондрат выучился читать, появилось новое развлечение. Собирались, давали ему книжку, и он читал вслух. Иногда слушатели комментировали, высказывали своё мнение.

Чаще всего это были жития святых, и тогда Кондрату было скучно читать. Иногда попадалась историческая книжка, тогда было интереснее. Однажды, незнамо какими ветрами, занесло к ним офеню, торговца книгами. Его сердобольно накормили, показали, как выйти обратно на большую дорогу и купили у него книгу повестей и рассказов. Ах, какая это была интересная книжка! Кондрат читал, и все потом спорили до хрипоты, обсуждая, кто был прав, а кто нет, и как надо было поступить главному герою.

Часто потом переходили на обсуждение собственной жизни, хорошего и плохого в ней. Делились слухами о предстоящей свободе, о том, что государь готовит указ, и скоро все получат землю и смогут свободно работать на себя. И хотя в Уренском крае были, в основном, удельные, государственные крестьяне, и жилось им лучше и свободнее, чем помещичьим, и хотя были они, в большинстве своём, староверы с крепкими традициями и бытом и, отвоевав когда-то своей несговорчивостью относительную свободу, жили куда богаче своих собратьев в центральной России, всё же мечта о воле и о собственной земле была и для них самым заветным желанием.

Кондрат хорошо помнил тот мартовский день. Кто-то из мужиков ездил в Семёнов и привёз оттуда манифест. Все побросали работу, вышли слушать. Кликнули Кондрата, поставили его на телегу, чтобы было всем хорошо слышно, дали ему листок. Кондрат почувствовал себя важным и очень старался читать, не сбиваясь. А читать пришлось долго, и было много непонятных слов:

– Высочайший манифест. Божиею милостью мы, Александр Вторый, император и самодержец всероссийский, царь Польский, великий князь Финляндский…

Редкий мартовский снежок падал на непокрытые, склонённые головы. Слушали внимательно, боясь пропустить хоть одно слово. Даже вороны, кажется, поняли важность события и притихли. Кондрат старался читать громко и выразительно. И когда он прочёл:

– В силу означенных новых положений, крепостные люди получат в своё время полные права свободных сельских обывателей… – Мужики подняли головы, лица их просветлели, и смотрели они почти радостно: вот она, такая долгожданная свобода! Всё-таки свершилось!

Кондрат смотрел на односельчан, улыбаясь.

– Чего замолчал? Дальше, дальше давай! – крикнули ему.

Кондрат стал читать дальше. Не всё понимали мужики. Немного погрустнели, когда он прочитал об обязательной барщине. И совсем уже призадумались, когда услышали, что землю, на которой всегда работали, надо будет теперь выкупать, и пока не выкупят, ничего для них не изменится.

– То есть раньше просто работали, а теперь за это ещё и деньги плати? – подытожил кто-то.

Кондрат дочитал. Мужики пошумели и решили дождаться начальства, чтобы получить разъяснения. Разошлись возбуждённые, с разговорами о том, что здесь что-то нечисто, что манифест, должно быть, поддельный.

Через несколько дней приехал управляющий. Да не один, с урядником и солдатами! Опять все бросили работу, собрались. И Кондрат, которому тоже было интересно, что же будет дальше, увязался с отцом. И тут-то управляющий доходчиво объяснил, что никакой земли крестьяне не получат. Все, что у них есть, принадлежит или барину, или казне, и если они хотят дальше пользоваться своим хозяйством и своей землёй, то должны их выкупить. Выкупать можно постепенно, год за годом отдавая заработок. При этом барщина и оброк не отменяются. Кто какие повинности отрабатывал, тот должен и дальше их отрабатывать. Кто платил оброк, тот продолжает его платить. И сверх этого – выкупать свой надел. А кто не хочет – тот свободен. Может отправляться на все четыре стороны. В соответствии с государевым указом в определённые в положениях сроки можно будет оставить своё хозяйство, свой дом и искать счастья в любом месте.