Положив кекс на стол с подарками, я собираюсь подойти к моей кузине Оливии, но чья-то рука останавливает меня и тянет обратно. Я разворачиваюсь, и от шока мои глаза лезут на лоб. Безусловно, вечеринка в честь дня рождения дочери Капо является важным событием для членов Каморры, но я не предполагала, что он будет здесь.

Данте Кастелано собственной персоной стоит передо мной в сшитом на заказ костюме серого цвета под оттенок своих глаз. Он высокий, слишком высокий для моих метр пятьдесят, поэтому мне приходится запрокидывать голову, чтобы посмотреть на него. Двухдневная щетина покрывает его щеки, волосы уложены так, что ни одна прядь не смеет выбиваться из укладки. Как обычно, он слишком серьезен и холоден, даже сейчас: возникает ощущение, что его просто заставили прийти на вечеринку, что вполне возможно. Данте старше меня на три года и, если в детстве мы еще дружили, то после того, как прошла его официальная церемония посвящения в Каморру в возрасте тринадцати лет, он перестал разговаривать со мной и теперь не обращает на меня внимания, когда приходит к нам домой со своим отцом. В последнее время я и вовсе перестала видеть его в особняке, не говоря уже о том, что мы не обмолвились ни единым словом на тех мероприятиях, на которых нам удавалось пересекаться. Так что да, я удивлена его появлению на моем празднике. А еще смущена и чувствую, как мои щеки начинают покрываться ярко-красным румянец из-за того, что он здесь – на моем празднике. К тому же и прикасается ко мне. Прямо к моей коже…

О. Боже. Мой!

Я влюбилась в не очень разговорчивого мальчика в свои пять, в семь я знала, что, как только мы вырастем, поженимся, в десять я стала писать о нем в своем дневнике, а в пятнадцать – я была без ума от него. Данте был центром моего внимания, детской влюбленностью, которая с годами лишь усиливалась, поэтому сейчас, когда он стоит передо мной весь такой красивый и повзрослевший, мои ноги начинают подкашиваться, а легкие перестают работать. Кажется, я умираю, но я не могу умереть в свой день рождения, поэтому собираюсь с мыслями и улыбаюсь ему своей лучшей улыбкой.

– Привет.

Мой голос дрожит, тем самым выдавая мою нервозность и смущение. Данте, конечно же, замечает это. Он ухмыляется, отчего его губа дергается. Данте Кастелано улыбнулся! К тому же мне!

Святые угодники!

Такого давненько не было, и я даже забыла каким может быть его лицо, когда он расслаблен.

Данте красив и обаятелен, я много раз слышала, как о нем говорили девушки на различных светских мероприятиях, на которые меня брали родители. Он был популярен среди наших девушек, но, конечно же, ни о каких романах с ними не могло быть и речи. Однако его можно было заметить на обложках модных журналов и желтой прессы с одной девушкой или несколькими, выходящими из клуба и ресторана. На этих фотографиях никогда не было одних и тех же лиц, они менялись с каждым новым номером. А сейчас он здесь – на моем празднике – стоит напротив и прикасается ко мне. Его большой палец поглаживает кожу на моем запястье, словно не замечая и не контролируя этого. Это приятно. Я борюсь с собой, чтобы не закрыть глаза от удовольствия, особенно когда Данте притягивает меня к себе. Теперь мы стоим близко друг к другу, хотя и не так близко, чтобы нарушить границы приличия, но достаточно, чтобы люди могли заметить и начать шептаться.

Его серые глаза устремлены на меня, но он молчит и не произносит ни звука, когда достает из кармана брюк какой-то предмет, который блестит под светом ламп. Краем глаза я замечаю, как гости смотрят, нет, пялятся на нас. Мои родители тоже стоят в углу и смотрят на нас. Папа слегка напряжен, судя по сощуренным глазам, но он не предпринимает никаких действий, лишь наблюдает за нами своим ястребиным взглядом.