Данте поднимает мои руки и прижимает их к своим губам, оставляя нежный поцелуй на моих костяшках пальцев сначала на одной, потом на второй ладони. Он не сводит с меня глаз, когда повторяет клятву за священником.

– Я, Данте Кастелано, беру тебя, Адриана Моретти, в свои…

Оглушительный взрыв снаружи прерывает клятву, следом за ним следуют выстрелы и звуки разбивающегося стекла. Данте не успевает потянуться за пистолетом и прикрыть меня, когда его тело пронзает пуля. Его лицо болезненно напрягается, глаза, устремленные на меня, так сильно округляются, словно они вот-вот взорвутся от напряжения, как и вена на его лбу. Я не успеваю среагировать и подхватить его, когда падаю на холодный пол и ударяюсь головой об него. В глазах начинает темнеть, всего на минуту мой мозг перестает реагировать на что-то и отказывается принимать всю реальность происходящего, но, когда я начинаю задыхаться из-за давящей тяжести на груди, осознание пронзает меня, как молния. Я медленно открываю глаза, понимая, что совершаю ужасную ошибку, потому что я знаю, что увиденное никогда не исчезнет из воспоминаний.

Данте лежит у меня на груди с открытыми глазами, но совершенно неподвижный. Его тело полностью прикрывает меня, отчего мне не удается сделать вдох. Я начинаю задыхаться еще сильнее, когда что-то мокрое и липкое начинает течь по моим рукам. Я пытаюсь оттолкнуть тело Данте от себя, чтобы мои легкие смогли нормально функционировать, когда вижу кровь, пачкающую мое белоснежное платье. Она покрывает мою руку от запястья до пальцев, но эта кровь принадлежит не мне.

Нет. Нет. Нет.

– Данте… О боже…

Я отталкиваю его от себя и приподнимаюсь, игнорируя головокружение. Мои окровавленные руки находят его лицо, но он не реагирует. Данте лежит без сознания с открытыми глазами, устремленными к куполу собора. Мои руки начинают трясти его за плечи, пытаясь привести в чувства, но он не поддается.

– Данте, очнись… пожалуйста, открой глаза… – я чувствую мокрые слезы на щеках и соленый вкус на губах. – Данте, пожалуйста… пожалуйста…

Крики гостей и выстрелы заглушают музыку, которая продолжает играть на фоне всего хаоса вокруг. Повернув голову, замечаю священника, лежащего рядом со мной, всего в крови и с дырой между глазами. Я оглядываюсь, пытаясь найти кого-то, кто сможет помочь мне привести Данте в чувства, но нахожу лишь тела, лежащие в собственной крови. Каждому из присутствующих нужна помощь. Мужчины, кто еще не ранен или не убит, ведут перестрелку, пока женщины прячут детей в своих объятиях.

Так много крови…

От осознания всего происходящего из меня вырывается крик. Он эхом разносится по собору, передавая все эмоции, вырывающиеся из меня. Я чувствую дикую боль в груди, однако дело не только в горящих легких. Тем не менее, кажется, словно воздух не попадает в них достаточно, отчего я начинаю задыхаться. Я зову на помощь, но меня никто не слышит. Мои крики о помощи смешиваются с ураганом плача женщин и детей и выстрелами мужчин. И никто не слышит меня. Никто не может мне помочь.

Где мой папа? Где мама и Люцио? Где моя семья?

Мне нужно встать и найти свою семью, но я не могу бросить Данте. Мои трясущиеся руки поглаживают его липкие волосы цвета воронова крыла. Такие мягкие и густые, как и мои. Я смотрю на красивое лицо моего жениха, который должен был стать моим мужем. Теперь же он лежит у меня на коленях весь в крови и с дырой в груди. Сердце, в котором должно было быть место для меня, разорвалось и больше никогда не сможет принадлежать мне. Мои слезы, одна за другой, падают на его красивое лицо, которое становится бледным, как и его губы. Губы, которые никогда не смогут поцеловать меня. Они больше не смогут шептать мне красивые слова любви. Они больше никогда не разомкнутся.