– Как вас представить господину Руфу? – спросил привратник.

Атэс лишь на миг задумался и уверенно ответил:

– Скажите, что это брат Фелиции. Договор на три четверти.

– Брат Фелиции, договор на три четверти? Хм… хорошо, как скажете.

Привратник удалился, но почти сразу возвратился, и уже не один, а вместе с Тертием Руфом, который нес в руке яркую лампу и шел так поспешно, что опередил привратника.

Когда патриций приблизился, Атэс предусмотрительно приложил палец к губам в знак молчания. Увидев его, Тертий осветил его лицо. Видя у него сомнение, Атэс улыбнулся и заговорил, чтобы римлянин мог услышать его голос:

– Это я, уважаемый Тертий Руф. Меня, наверное, сложно узнать в таком обличии?

– О, боги! Это вы! Невероятно! Так неожиданно! Нет… я, конечно же, ожидал, меня предупредили, но… Что ж вы стоите? Проходите, скорее, в дом!

Атэс прошел за ним внутрь.

– Вы не голодны? Вы же, наверное, с дороги. Я мог бы вам предложить ужин. Уже, конечно, поздновато, но учитывая ситуацию… – было видно, что Тертий очень сильно взволнован. – Я, если что, еще не ужинал. Все как раз готово.

– Думаю, что от ужина я, хотя уже и поздно, не откажусь. – ответил Атэс, только сейчас почувствовав, как сильно он голоден, и понимая, что трапеза сможет серьезно разрядить обстановку.

– Грация! – позвал Тертий служанку. – Срочно накрой нам с господином… э-э… ужин. Как вас, кстати, теперь величать?

– Можете называть меня Шалу.

– О, Шалу! Отлично! Необычное имя для этих мест.

– Почему же? Вполне подходит для странствующего философа.

– Да, вполне. Я согласен. Так вот вы теперь кто! Понятно. Скажите, господин Шалу… вы в такой поздний час! У вас для меня какие-то важные новости, или вы решили зайти по старой дружбе, и хотели бы просто узнать, как идут дела?

– Скорее второе, чем первое. Самая главная новость, это то, что я снова могу быть перед вами, хотя и… пока еще не совсем открыто.

– Да, несомненно. И это очень, и я бы даже сказал, очень-очень хорошо! Вы не представляете, как я рад вас видеть, господин Сах… Шалу.

Атэс улыбнулся.

– Дарий сообщил мне, что вы хотели меня видеть.

– О, да! Он прав. Я очень хотел вас видеть. Особенно живым и невредимым, и сво… таким свободным. Для меня было необыкновенной печалью видеть, как вас …э-э… попытались лишить этой самой… свободы.

– Нас что, кто-то может услышать? – спросил Атэс почти шепотом, видя, как Тертий подбирает слова.

– М-м, пожалуй, нет.

– Тогда, почему мы осторожничаем?

– Ну, знаете… э-э… наверное, по привычке. – Ответил Тертий тоже почти шепотом. – Дарий так строго предупредил всех нас, чтобы мы ни в коем случае не выдали вас. Поэтому, даже у себя дома, когда никто не слышит, я все равно, знаете ли, осторожничаю.

Атэс с пониманием кивнул и чуть громче, но все равно тихо, сказал:

– Мне хотелось бы встретиться с ребятами, а особенно с Дунканом, ну и, конечно, с сестрой и Назиром. И второе, хотел узнать, зачем вы лично меня хотели видеть?

Патриций с готовностью кивнул и ответил, не повышая голоса выше того уровня, который задал Атэс.

– Что касается первого, господин Сахир… э-э, Шалу…

– Ничего страшного, уважаемый Руф. Нас же никто не слышит. Хотя, лучше, конечно, привыкать к моему новому имени.

– Ну-да, согласен. Так вот. По первому вопросу. С ребятами можно встретиться хоть сейчас. Ну, то есть, ни в сию минуту, а, скажем, сразу после нашего разговора. Поскольку вы верхом, это недалеко. И это, я бы сказал, очень даже уместно сделать сегодня, в крайнем случае, завтра, так как после этого мы запланировали ряд выступлений в другой провинции, где о них почти ничего не слышали. Это будет и для них хорошо, так как никто не будет их сравнивать с вашим великолепием, и они смогут чувствовать себя более раскованно. А с другой стороны, они смогут набраться больше опыта, и станут более уверенными.