– Позже – это было. Два года с лишком прошло. Много ещё крови было пролито. И думаю, что тогда зря – это было.

– Как же зря? Вы же сами мне говорили о вере порушенной сатаной, и о борьбе, что конца иметь не может.

– Знаешь, когда война проиграна, то и надежда пропала. Тогда я злобой жил. Сейчас думаю, что сразу нужно было другое решение принять.

– Да какое же решение, может быть – не унимался Прохор.

– Можно было где-нибудь в городе осесть или, что ещё. Выбор всегда есть, но это я сейчас тебе говорю устами старческими, а тогда конечно всё по другому было.

– Получается они и сейчас здесь лежат – произнёс Прохор.

– Получается так, а может и не так – ответил отец Кирилл.

– Странно вы отец Кирилл говорите – сказал Прохор, пытаясь глазами отыскать место захоронения.

– Ничего странного видимо уже нет, всё в руках господа, даже если, это совсем не его промысел…

…Прохор стер со лба выступивший пот. Капитан Резников ещё раз наполнил стаканы водкой, а Выдыш в очередной раз пытался что-то разглядеть через окно.

– Так что господин Афанасьев, рассказывал вам досточтимый служитель культа.

– Он говорил – да говорил о том, что лично похоронил вас на берегу дальнего озера – произнёс Прохор и инстинктивно сжался, ожидая нехорошей реакции со стороны своих гостей, но её не последовало, а если точнее, то Резников помолчав менее десяти секунд громко рассмеялся.

– Действительно так, Прохор. Отец Кирилл похоронил нас именно на берегу дальнего озера, и ты не один раз сидел возле нашей могилы. Чертовски приятно чувствовать благодарность.

Прохор посмотрел на Выдыша, тот улыбнулся в ответ, взаимным расположением духа с Резниковым

– Вы убили отца Кирилла? – спросил Прохор, чувствуя, что должен задать этот вопрос, чего бы ему это не стоило.

– Нет, причем здесь мы. Он удавился собственноручно на красивой осине, что близко к его дому – не меняя веселой интонации, ответил Резников.

– Ну как. Он же был не в состоянии двигаться.

– Это, по всей видимости, не так, иначе он бы не удавился. Возомнил себя отступником. Пришло ему в голову, что он ни кто иной, как сам Иуда Искариот. Бывает, я пытался ему объяснить, что это не так. Но, видимо, плохой из меня психолог. Впрочем, что было, то было. Он к тому времени окончательно запутался, раньше был совсем другим. Трудное дело вера, ещё труднее богослужение.

– Но он же давно не служил? – произнёс Прохор, в его голове всё продолжало плавать.

Мысли, то прибивались к воображаемому берегу, то отдалялись от него, уносясь в темную кипящую брызгами безбрежную даль. Совершенно ясным стало, что отец Кирилл в те недолгие дни их общения имел общение и со своими бывшими братьями по оружию. Но почему он ни разу не сказал об этом, даже не намекнул. И получается, что они ещё в те годы свободно разгуливали рядом. Бедный Пасечников, отец Кирилл, Елизавета Павловна и, видимо ещё много кто.

– Не вбирайте себе в голову ненужного. Я сейчас не совсем могу прочитать ваши мысли господин Афанасьев, но знаю, что сейчас вы осуждаете нас. Не можете забыть отца Кирилла – лукаво улыбнулся Резников.

– Я не осуждаю. Просто у меня в голове всё становится на свои места – честно ответил дед Прохор.

– Тем более отец Кирилл подложил нам с поручиком большую свинью, которая стоила нам не один десяток лет. Не правда ли поручик?

– Сущая правда, нельзя доверять лицу, которое мечется в духовных терзаниях – ответил Выдыш.

– Мы ему и не доверяли – со злостью уточнил Резников.

– Помнишь печника Устина? – спросил у Прохора капитан Резников.

– Нет.

– Ты сам сказал отцу Кириллу, что твоя матушка ищет печника.