– Зови меня Санясаша, – но эту последнюю подколку Конькова она уже не услышала. Как и не заметила, когда за бампер автомобиля ухватился Колька Жихарев, присев на корточки, потому его и не было видно.

– Смотри, Светка! – заорал он, двинувшись вслед за набирающей ход машиной, на своих допотопных примитивных роликах.

– Отцепись, придурок! – заорали ему вослед обе девчонки. – И было не ясно: они хотели, чтоб он отцепился от них или от транспортного средства.

Саша посмотрел на Саню мол: как реагировать на эту выходку пацана, но тот стоял безразличный, и Саша тоже промолчал. Вскоре, его поглотили уже другие заботы: на площадке появились Черняева и Акулов. Они подъехали на своём авто впритык к каскадёрам и затем прошли пешком дальше, почти соприкоснувшись рукавами со стоящими здесь.

– Во! Стерва нарисовалась, – Саша замотал свой шарф по самые глаза, чтоб не быть опознанным, а поверху ещё и шлём натянул, который ему выдала Бэби.

– Не б-боишься, что с шарфом этим, как у Айседоры Дункан сл-лучится? – неожиданно для себя самого побеспокоился Саня о коллеге.

– Я сниму его в последний момент, а потом скажу: поцарапался, мол, в сене.

– В сен-но ещё н-нужно п-попасть.

– Слушай, а зачем нам обоим надо делать один и тот же трюк? – беспокойство о себе самом проснулось и у Саши.

– Не знаю, – пожал плечами Саня. – Видимо, если у одного не п-получится, б-будет шанс, что в-выйдет у д-другого.

Такое объяснение вряд ли добавило оптимизма тёзке.

– Что, значит, у первого не получится?

– Если п-первый р-разобьётся.

– Насмерть!

– А то!

– И часто у вас такое бывает?

– А то! – вновь тремя буквами ответил Коньков.

– То-то я заметил, что ты заикаешься.

– За-завтра и ты б-будешь.

– Но ты же первый прыгаешь?

– Естественно, – для Сани это действительно было естественно.

– И ты ведь не разобьёшься?

– Обязательно разобьюсь, – пообещал Коньков столь убедительно и мрачно, что Саша, будучи уже бледным, всё-таки умудрился побледнеть ещё раз.

Тем временем, девушке Светлане появление Акулова добавило не просто оптимизма, а прямо волну вдохновения. Она преданно вытянулась всем телом, как тростинка от кончиков своих шпилек до макушки, пожирая глазами кумира.

Акулов уже работал перед камерой. Роликов на него одевать не стали. В кадре он фигурировал до пояса. Но изображение езды на роликах без самих роликов со стороны выглядело очень комичным. И будь сейчас здесь Колька Жихарев, сыпанул бы он охапкой насмешек. Оля же при подружке хихикала только в кулачок, опасаясь её фанатичности.

Людей на площадке не хватало, и неожиданно была задействована и сама Оля. Ей дали в руки ведро с водой, чтобы в ответственный момент она окатила водой Акулова, будто это вода из-под колёс автомобиля. Если бы это задание поручили Светке, у той бы руки не поднялись на такое действо, а вот Олюня справилась отменно – не успел режиссёр дать отмашку, так плесканула, что досталось и оператору.

– Что ж ты делаешь, овца драная, – рысью вцепилась в волосы подруги Светлана, спасая честь кумира. Впрочем, трепала она её не долго.

– Разрешите вам помочь, – резко перескочила она к самому актёру с платочком в руках, чтоб обтереть его мокрое лицо.

Со стороны Конькова было заметно, что не только влага на благородном челе волнует девушку, он заметил, как другой своей свободной рукой она опустила в его карман записку. К несчастью Светланы, а ещё больше к несчастью Акулова, это заметила и Галина Черняева.

– Да, ладно не надо, – раздражённо, отмахнулся от надоедливой фанатички Михаил, направляясь к своей машине.

Вот от своей супруги так же легко отмахнуться ему не удалось. Она коршуном вцепилась в его карман, и пошло: слово за слово с визгом и рычанием лохматой Бэби. Они обе были готовы зубами выгрызть подозрительную бумажку из его одежды. Саша, стоявший совсем близко от автомобиля Акулова отвернулся от Черняевой, как мог, прижавшись телом к машине. Акулов влез за руль с огромным усилием, как бык, волочащий на спине дикую львицу с мелким шакалёнком в придачу, и так хлопнул дверцей, как выстрелил. И надо же: дверцей захлопнулся Сашин шарф! Машина рванула с места, и Саша с глазами навыкат, вцепившийся в свой такой исторически предательский элемент одежды, покатился следом. На съёмочной площадке никто никак не прореагировал. Видимо, все посчитали, что каскадёр пошёл на трюк.