Они хотели быть сильными. И потому придумали этот смертельный аттракцион, «Школа мужества», когда нужно было, как в кино, спрыгнуть на ходу проносящегося поезда прямо на насыпь.

Игорь прыгал последним. Ему казалось, что он капитан терпящего бедствие судна, который должен обязательно сойти последним. Он рванул двери поезда, и в лицо ударил порыв горячего ветра, смешанного с паровозным дымом и запахом креозота. У мальчика перехватило дыхание. Минуту он постоял на подножке и прыгнул, ощутив, что совершенно утратил ощущение собственного тела. Воздушный поток подхватил его, закружил, бросил куда-то с адской силой. Раздался крик. Даже не крик, а скорее лающий вопль. Игорь никак не мог понять, кто это голосит – чужие люди или он сам. И наступила оглушительная тишина.

Первое, что почувствовал Игорь, придя в себя была боль. Казалось с лица сняли всю кожу и потом облили рану крутым кипятком. Игорь с трудом открыл глаза и смутно увидел силуэт сидящей рядом женщины. Он хотел сказать «мама», но только слегка шевельнул запёкшимися губами. Потом он услышал голос отца.

– О, очухался, парашютист!

С огромным трудом, Игорь выдавил из себя нечленораздельные звуки, в которых различить человеческие слова можно было только, наверное, с дешифратором

– Йа шывой?

Мать судорожно зарыдала. Отец же засмеялся таким знакомым гулким смехом и передразнил:

– Шывой, слава Богу! Но, боюсь, физиономия у тебя теперь будет такая, что ни одна девка не глянет! А глянет, так убежит. А какая будет речь! Просто заслушаешься! Ты у нас и так не оратор, половину букв глотаешь, остальное не выговариваешь, а теперь так и вообще!

– Ладно, Веня! Хватит тебе! Главное, что он жив. А остальное мы как-нибудь исправим, правда сынок? – мама ласково поправила одеяло на кровати сына.

В палату не вошёл, а как-то вплыл походкой глубоко удовлетворённого собой аиста высокий длинноносый доктор.

– Ну-с, лётчик, – произнёс он, странно катая во рту слова, словно это были какие-то маленькие воздушные шарики

– Как мы себя чувствуем? Давайте посмотрим на последствия Вашего катапультирования. Только вот Ваших родителей я попрошу подождать в коридоре. Нам с Вами свидетели, думаю, не нужны. Тем более взволнованные. Танюша, подайте мне снимок.

Он долго рассматривал на свету рентгеновский снимок, покусывая губы и слегка, как показалось Игрою подхрюкивая.

– Что ж, юноша, считайте легко отделались Зубы не пострадали. Есть небольшая трещина нижней челюсти справа. Но могло быть и хуже.

– Думаю, орехи Вы, голубчик, грызть не сможете еще долго. Танюша, – опять обратился он к сестричке. Снимите с лица нашего героя бинты.

Молоденькая медсестра постаралась снять бинты максимально осторожно. Мальчик изо всех сил силился не заплакать, хотя прикосновения, даже очень лёгкие, причиняли сильную боль.

Доктор повернул Игоря лицом к свету, ощупал челюсть, и внимательно осмотрел наложенные на подбородок швы.

– Та-так…Вроде бы воспаления нет. Ладно, зовите родителей этого юноши.

В палату вернулись родители. А вслед за ними внеслась запыхавшаяся от быстрого бега сестра. В развевающемся больничном халате.

Пока доктор что-то объяснял отцу с мамой, Люся устроилась на кровати и потрепала кудлатую голову брата

– Привет, прыгун! Скажи на милость, за каким чёртом всю вашу свору потянуло прыгать с поезда?

Игорь пожал плечами, как мог улыбнулся и ткнулся головой ей в плечо. Она обняла брата и чмокнула в лохматую макушку.

– Дурачок! Опять хотел доказать, что сильный? Ты представляешь, что было бы с мамой, если бы ты серьёзно покалечился?

Оказалось, прыгнув, он напоролся на «розочку» разбитой бутылки. Стекло чудом не вонзилось в глаз, но разрезало подбородок почти до кости. К тому же Игорь здорово саданулся головой и лицом о предельный столбик переводного механизма стрелок. Результатом чего стало, к счастью, только небольшое сотрясение мозга и трещина в челюсти.