– Урааа! – закричали бойцы.
– Во-вторых, в наших рядах именинник. Поздравляю, Дмитрий. Пусть Родина гордится тобой.
Ребята стали хлопать и обнимать Митьку так, что он совсем засмущался.
– Ну, это ещё не всё – сказал командир. – Вот тебе от нас скромные подарки….
И товарищи начали протягивать кто фляжку, кто мыла кусок, кто варежки, кто новые портянки….
– Поздравляем, Мить, поздравляем – неслось отовсюду.
И Митрий снова краснел. Ему было ужасно приятно осознавать, что сослуживцы его так любят и ценят.
– Ну что вы, родные, не надо….
– Бери, бери, джигит, – произнёс Мишико – на войне всё пригодится! – потрепал он волосы парня.
А командир продолжил.
– Ну а теперь, выпьем, за праздник и за нашего Митьку! – предложил лейтенант.
И все стали чокаться кружками с виновником торжества:
– За тебя, дорогой. Будь здоров!
После закуси, да разговоров застольных слово взял уже Сашка Дубков:
– У меня встречный тост, братцы! – произнёс он серьёзно – Давайте выпьем за победу. За то, чтобы каждый из нас, не смотря ни на что, выжил на этой проклятой войне и вернулся домой к своим родным, ну или к тем, кто остался. И чтобы мы разбили эту фашистскую гадину. Должна же быть высшая справедливость на свете?
И разведчики как один замолчали. О чём думал каждый из них?
Денисыч, наверное, вспоминал двух своих сыновей, погибших на фронте. Лёнька – мать и сестрёнку, умерших от голода в Ленинграде. Микола всю свою семью, расстрелянную фашистами в Бабьем Яру. Детдомовец Сашка – брата, повешенного немцами за связь с партизанами. Мишико – отца, погибшего под Сталинградом. Ёсик – отца и мать, угнанных в Германию.
О чём думал каждый из них?
– Ээээх! – развернул меха гармошки «Берёза».
Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза…
Митьке было хорошо и покойно сейчас. От выпитого спирта кружилась голова, и ноги чуть-чуть онемели. Он, облокотившись на руку, с удовольствием слушал поющих товарищей и был счастлив от того, что встретил их в своей жизни, таких разных, но таких близких его сердцу.
– Иди, отдохни, Мить – предложил ему тихо Денисыч.
– Да, да – ответил Митька и, покачиваясь, не спеша побрёл спать.
Глава 3
Георгий пробудился от мучившей его жажды. Он открыл глаза и, ощутив дикое похмелье, стал судорожно соображать, где сейчас находится. Голова Жоркина страшно болела, но, не смотря на это, он всё же смог повернуть её на бок и увидел рядом с собою спящую пухлую девицу со спутанными чёрными волосами и размалёванной физиономией. «Понятно! – осознал, наконец, Жорж – В борделе мадам Левандовской». « И как же меня сюда опять занесло?» – задал ему наивный вопрос его внутренний голос, а вновь вернувшаяся память начала постепенно восстанавливать нелицеприятные картины, события и образы дня ушедшего. Сначала утреннюю ссору Георгия с отцом, затем бегство с друзьями в губернскую столицу, ну и в конечном итоге безумный кутёж всей честной компании в ресторане, да борделе…
Жорж застонал от ужасного своего состояния и, с трудом поднявшись со скрипучего ложа, проследовал, качаясь, к графину с водой на каминной стойке. Налил себе полный стакан спасительной жидкости, хлебнул её и тут же, сморщившись, выплюнул на пол. В графине была водка.
– Чтоб тебя – выругался молодой барин, выливая трясущимися руками огненную прямо в горшок с геранью.
Затем он наполнил гранёный шампанским из ополовиненной бутылки, опрокинул в себя залпом кислое содержимое и вернулся обратно в постель. Однако все его попытки вновь забыться оказались тщетны. Георгий снова отчётливо представил образ отца.