Я проговариваю вслух:
«Я выключаю плиту».
Сосиски сварились, если это они,
А у меня день за днём продолжается эта каторга.
«в комнате где уголок…»
в комнате где уголок
неба, ветка, фонарь,
переходят друг в друга пол, потолок
комар тащит «ш» в кошмар
как гроза прибывает и как отбой
по всем пионерлагерям
делает кошка спину дугой
у окошка нагая я
смотрит таджик на меня и узбек
незнакомый рабочий простой человек
дворничиха грозит метлой
старая ведьма, меня не злословь
мои одиночество и любовь
может видеть любой
и каждый день за моим окном
куда-то идут великан и гном
ведомы своей судьбой
покуда я рылом как рыба-пила
пилю антикварные зеркала
с резьбой
я сплю в этой комнате на потолке
с сердцем твоим в руке
жизнь моя на волоске
который растёт на тебе
словно повешенный в картах Таро
синюшной склонясь головой
сухая роза висит за окном
зацепившись за ветви губой
роза цветочницы на небесах
(там цветочный есть магазин)
где ангелы при гусарских усах
земным девушкам с неба роняют цветы
и в небесный зовут монплезир
а земные девушки хлопотливы, пусты
и топчут цветы в грязи
весна и любовь, грязь и цветы
мы живём в этой комнате – я и ты
а когда мы выходим из комнатных тюрем
солнце жарит нас во фритюре
мы жаримся в нём как картофель айдахо
я даже расстегиваю рубаху
а под самой кожей весной начинается вдруг
щекотка и чешутся люди в метро
это не чесотка а такой приятный испуг
когда из-под кожи вдруг проклёвывается перо
– это значит близко время лёта
под названием лето
«возлюбленный моей юности…»
возлюбленный моей юности,
роющийся в помойке,
прекрасен, как возлюбленный моей юности
на престоле
хрупкие, ничьи
бомжеватые смыслы-птицы
на социальном дне
дно
птичье пение
запах сырого мха
дедовский ватник, штопаные штаны
теперь у нас только
весёлые песенки в голове
как у щегла
«плить-пить-пить»,
«пить-попить»
и ничья весна
светлое у тебя лицо, кто ты
тленная, смертная зелень и нежные
цветы, перворождённые
на краю болота
«дикие, ничьи…»
дикие, ничьи
бомжеватые смыслы-псы
кусают меня за лодыжки
бешеная лиса-нежность,
вышедшая к людям,
опустив голову
жалость
больное животное
раненое, защищающее живот
где отбросы,
где место кормления
руки, дающие пищу
то неописуемое, что чувствуешь
глядя на любимых
поцелуи в морду
не убивай меня
под тварным солнцем
лосиху образов
мысленного волка
росомаху звука
всё что остаётся
после заката
под солнцем духов
под нетварным солнцем
любви
поцелуи в морду
Трактат о трёх солнцах
у ангелов всегда впереди восток, кромка зари,
солнце нетварной любви: перед правым глазом
оно – как солнце земли, перед левым – луна земли,
а перед обоими – то и другое сразу
у чертей тоже всегда впереди восток, линия тьмы,
любви к себе и к миру тёмное солнце сóби,
перед правым глазом – солнце земли, перед левым —
луна земли,
и они сливаются, когда открываешь оба
у людей стóроны света назначает восход и закат
природного солнца, люди смотрят вперёд и назад,
видят линию тьмы и первую кромку зари,
независимо от того, что у кого внутри
на Небесах и в Аду обращенье лица
отделяет зерно от волчца:
кто попадает в Ад – повернёт к Богу зад,
кто попадает на Небеса – поднимает к Богу глаза
это истинная разница между западом и востоком,
между линией тьмы и первой кромкой зари,
это две разных любви, и какая из них царит
в душе обернётся итогом её и истоком
природное солнце кажется ангелам чем-то тёмным,
это солнце растений, солнце людей и животных,
оно зачинает дички, и оно зачинает волчки,
его свет воспринимают природные наши зрачки
однажды природное солнце погибнет, но солнце
на Небесах
будет сиять в своих радужных поясах,
и тёмное солнце Ада в своих кольцах тьмы,
и кто знает, кто скажет, под которым окажемся мы