Для людей со стороны мои действия казались поиском новых творческих решений и креативом, в действительности же я пыталась справиться с отчаянием при обрушении привычных устоев моей жизни из-за болезни папы. Я была взрослой женщиной, но только тогда почувствовала потерю роли ребенка в своей семье и необходимость принятия на себя роли старшей.

Такие ситуации сталкивают со сложными эмоциями, и «эмоция» не совсем верное слово, это были переживания, которые затапливали. И при этом мне не с кем было поделиться, кроме как с В. Внешне я вынуждена была оставаться стабильным профессионалом на работе и уверенной в себе женщиной.

Сильная фрустрация рушила более зрелые психические защиты в виде сублимации и запускала примитивные.

Тогда переживания от болезни папы я заедала фастфудом и хорошо понимала, что таким образом снимаю напряжение. У меня не было сил выбирать другой способ справляться с ним, и ситуация вышла из-под контроля: в какой-то момент я обнаружила, что вешу сто девять килограмм, и обвинила в этом аналитика, он видел, как мне плохо и как я набираю вес, но не направил к какому-либо врачу. Я полностью переживала этот стресс с большим трудом через анализ, а с учетом того, что В. был из бывших психиатров, думаю, он мог бы рекомендовать обратиться к неврологу за фармацевтической поддержкой.

Впоследствии мы обсуждали это. С моей точки зрения, это была ошибка, с его – я справлялась, а если чувствовала, что нет, то должна была сама позаботиться о себе и обратиться за помощью к врачу самостоятельно.

Наверное, он был прав, и спасение утопающих – дело рук самих утопающих, а в тот момент… я тонула. И на помощь пришел именно шоколад, который позволял во всем хаосе и ужасе моей жизни хоть что-то взять под контроль.

Думаю, что использование мною параллельно уже двух способов проживания стресса – старого и привычного в виде заедания проблемы и нового, воплотившегося в создании конфет ручной работы, – тоже говорило о динамике анализа.

В пользу того, что конфеты стали попыткой справиться со сложными переживаниями, а не реальным увлечением, можно сказать, что, когда здоровье папы после операции стабилизировалось, я убрала все ингредиенты и больше ни разу не доставала шоколад, это перестало быть мне интересным.

Дневник. 12.10.2020 г.

Болею вторую неделю, температура теперь только изредка по вечерам, заложен нос и не чувствую ароматы, слабость и сильные головные боли. Думаю, что у меня гайморит, но записаться к врачу не получилось: предложили сдать тест на коронавирус.

В Тюмени объявлено штормовое предупреждение. Мокрый снег и сильный ветер, за окном пасмурно и уныло.

Во вторник заявила аналитику, что не вижу смысла продолжать сеансы, потому что меня не устраивает ситуация с набором веса. Такими темпами я совсем бесформенная стану.

В ответ В. предложил чаще говорить об этом, но я не понимаю, о чем можно говорить, да и стыдно: могу решить контролировать рацион и тут же пойти в магазин и накупить семечек, пончиков или сыра. Я не могу сдержать себя.

Вчера целый день питалась правильно: на завтрак смешала йогурт из топленого молока с овсяными хлопьями, на обед съела куриное филе и цветную капусту, а вот вечером… Сначала тоже поела капусту с филе, а потом – килограмм винограда и четыре котлеты.

Я не чувствую голода – но при этом не могу остановиться, когда ем.

Это ужасно! Посмотрела свои фото за последние пару лет – и поняла, как разительно изменилась: стала более возрастная, с обиженным и недовольным выражением лица, перестала улыбаться.

Я всегда нравилась людям: открытое лицо, улыбчивая, спокойные зеленые глаза, ростом чуть выше среднего, – пошла в папину породу, где женщины были с длинными ногами и пропорционально сложены. Мама с детства приучила ходить с высоко поднятой головой и уверенно чувствовать себя на высоких каблуках. Многие сравнивали мою осанку с балетной.