Мне казалось, что для меня начался обратный отсчет, те самые минуты, в которые я должна принять финальное решение. Я ожидала, что теперь буду думать только о Руслане, о том, что он значил для меня. Но когда мы вошли в больницу, эти мысли сами собой вылетели из головы. Все мое внимание было поглощено тем, что меня окружало.

Да, в «Серебряном бору» было чисто, здесь сделали хороший ремонт, а санитары и врачи носили новую дорогую униформу. Но это все равно была клиника для умалишенных, от правды не уйти. Здесь было душно, пахло лекарствами – и, немного, нечистотами. Судя по запаху хлорки, это пытались приглушить, однако некоторые вещи скрыть невозможно. А еще внутри было шумно: я слышала крики, удары, завывание и визги, и половина из этих звуков никак не могла издаваться людьми. По крайней мере, мне так казалось.

Я словно попала на другую планету! Причем первобытную, ту, где человек был всего лишь одним из элементов природы, но уж никак не ее господином. Я даже решила, что здесь какое-то ЧП и меня сейчас выведут, однако мой спутник остался невозмутим. Наблюдая за ним, я поняла, что это нормальное состояние клиники, тут такое каждый день.

Я оказалась в мире, где мой муж провел три года, и мне не нравился этот мир.

Анатолий Александрович подошел к дежурной медсестре, что-то спросил, но я услышала только имя Руслана. Медсестра с любопытством покосилась на меня и ответила так же тихо. Врач вернулся ко мне и сказал:

– Похоже, утром у Руслана был один из тех припадков, о которых я говорил. Он сейчас в своей комнате. Желаете пройти к нему?

– Да… Да, конечно.

Я не была уверена, что готова, но просто уйти уже не могла. Наверно, мне можно было написать отказную, не встречаясь с Русланом. Вот только простила бы я себя за это? Вряд ли!

Пока мы шли на жилой этаж, я наблюдала за теми немногими пациентами, которым позволяли тут бродить, и мне не нравилось то, что я видела. Они в большинстве своем были болезненно худыми, но часто – с раздутыми животами. Бледные, с прыщами и язвами, не слишком чистые… Да за животными иногда ухаживают лучше!

Анатолий Александрович проследил за моим взглядом и понял его правильно.

– Возможно, это не то, чего вы ожидали от элитной клиники. Но, поверьте, для этих людей сделать больше ничего нельзя.

– Разве?

– Это не обычные пациенты, Екатерина. Мы говорим о людях, которые сопротивляются уходу, которые впадают в истерику во время простейших гигиенических процедур. Мы делаем все, чтобы они были настолько здоровы, насколько это вообще возможно. Вы слабо представляете себе, что творится в бесплатных больницах.

Этого я и представлять не хотела. Но если я хочу отправить туда Руслана, мне придется туда съездить, правильно?

Пациентов в больнице держали в одиночных палатах, но совсем крохотных – там только кровать и помещалась. Пожалуй, это правильное решение, потому что эти люди могли навредить самим себе, не хватало еще, чтобы они калечили друг друга!

На жилом этаже стоял такой гул, что сразу стало ясно: не только Руслана сегодня оставили взаперти. Некоторые пациенты были привязаны к кроватям – так, что они и пошевелиться не могли, другие же бросались на двери. Они плакали, кричали, говорили что-то и хохотали. Я снова и снова напоминала себе, что это люди, вот только поверить, к своему стыду, не могла. Наверно, я ужасный человек, но я так и не научилась чувствовать по заказу. Мне хотелось уйти оттуда, не видеть, каким стал Руслан, сохранить в памяти тот, другой образ, пусть и потерянный мной, но все равно любимый!

Однако я шла вперед – медленно, как на казнь. Я обязана была узнать правду.