– Откуда он деньги берёт на синьку?

– У бабушки с пенсии клянчит сука.

– Пиздец.

Я наблюдал за дрожащими ветками в кустах, за Дзеном, засыпающим на ногах, и за отдаленными ночными огнями города, мерцающими на заднем фоне.

– Может, сегодня хоть не придёт домой, – вслух озвучил я свою самую искреннюю надежду, – и даст всем отдохнуть…

Из чащи показался силуэт Цыгана. Развязной походкой он сокращал до нас расстояние.

– Меф будете? – чётко и без лишних предисловий задал он вопрос.

Дзен встрепенулся и уставился на чёрный шарик в руках товарища.

– Это твой?

– Нет, это не моя изолента. Своё я честно раскидал.

Дзен пристально начал исследовать украденный товар.

– Откуда знаешь, что это меф?

– По обёртке. Недалёкий кладмен всегда в одном и том же пеньке прячет.

– В принципе можно, – долго уговаривать Дзена не пришлось. Он готов был веселиться без передышки. – Девочек позовём? За порох они выполнят все наши желания…

– Если хотите у меня, то давайте только нашей компанией, – условился Цыган.

– Да у тебя в общаге больше и не поместится…

Я не участвовал в дискуссии. Все мои мысли были заняты лишь молитвами, которыми я хотел обезопасить маму. Пришло новое СМС с подписью: "лучше поторопиться". Фотка, где довольный младший брат отправляет очередной кусок торта в чумазый рот.

– Я пас, – решительно заявил я с той же счастливой улыбкой.

– Че это? – не понял Дзен.

Фуджик обо всём знал, а Цыган в принципе никогда не вмешивался в чужие дела.

– Мама торт испекла, – с гордостью отрезал я, – такое нельзя пропустить.

Парни улыбнулись, а Дзен театрально всплеснул руками.

– Черт побери! А нам приходится сраное «говно» нюхать!

Я посмеялся и, помахав на прощание рукой, оставил пацанов на распоряжение ночи.

2.

Какой бы ни была иллюзия радости, настораживающую тревогу невозможно было унять. По мере приближения к дому, сердце инстинктивно начинало усиливать волнительное биение. Я, как собака Павлова, только вместо слюней был страх, а вместо корма – окна 8 этажа со включённым светом. Я пересматривал сообщения и пытался угомонить навязчивый порядок ритуала. Я старался отгородиться от всяких сомнений насчёт моего нездорового бреда, так как боялся всё испортить и сделать хуже. Такая вот психопатологическая дрянь, казалось бы, здравого рассудка. Я прислушался к двери. Стояла тишина, знаменовавшая отсутствие пьяного отца. Ноги рефлекторно подкашивались из-за дрожи. Руки сжимались в кулаки от ненависти к своему малодушию. Я собрался с силами и отпер ключом дверь. Первый мой взгляд – на коврик. Обуви его не было. Я выдохнул и тихо зашёл внутрь. Тут раздались лёгкие быстрые шаги с кухни и передо мной оказалась с игривой улыбкой мама.

– И где же мы шлялись, молодой человек? – у неё никогда не получалось контролировать своё хорошее настроение.

– С друзьями гулял. На концерт гоняли, – повесил я куртку.

– Что за концерт?

– Весёлый.

– Весёлый, потому что там по лицу бьют?

Я потер на щеке опухшую гематому, про которую уже и позабыл.

– Это в слэме.

Мама заботливо осмотрела рану.

– Это новое движение ваше?

– Скорее столкновение.

– Ясно.

Она сложила руки на груди, но грозный родительский взгляд у ей не удался.

– Наверняка в вашем слэме сильно проголодаться можно, – решила она не впадать в строгость.

– Ещё как.

Мы улыбнулись друг другу и направились на кухню. Саша уже, видимо, спал. Отца не было. Я старался избавиться от внутренней преждевременной паники, чтобы не заразить маму. Она достала из морозильника курицу и приложила к моей щеке.

– Болит?

– Да нет.

– Анестезировался?

– Ага, – опустил я смущенные глаза.

Мама в воспитательной манере покачала головой, накладывая мне в тарелку ужин.