В массовом сознании тех, кто проповедует с амвона, принято считать ответственными за мораль, тогда как аналитиков полагают находящимися на стороне Оно, неукротимого желания и выступающими против морали. Поэтому предполагают, что конфликт между религией и психологией проявится не только в разногласиях по вопросу о том, кто имеет основания предъявлять права на душу, но будет решаться и в борьбе между сторонниками морали и теми, кто хочет устранить ее с помощью анализа. Внимательно всмотревшись в ситуацию, мы обнаружим, что порой стороны странным образом меняются местами. Проповедуемая сегодня с некоторых кафедр мораль имеет характерный либеральный оттенок и невольно наводит на представление об открытости в отношении к жизни и любви, присущей XVIII веку. Стремясь ускользнуть от власти мертвящей руки викторианской эпохи и пытаясь двигаться вперед, некоторые моралисты-теологи возвращаются назад, в довикторианскую эпоху.

Утверждая, что Бог присутствует в столовой комнате в той же мере, что и в церкви, а в человеческих отношениях – в той же степени, как и в отношениях между Богом и человеком, и судя о поступках в зависимости от глубины любви между людьми, мы придаем высказываниям св. Августина удивительно современный поворот: «Люби и делай, что пожелаешь»; «Только одна вещь действительно предписывается всем христианам, а именно любовь»[12]. Все вопросы морали должны решаться только в зависимости от любви: «Ибо “ничто иное” не делает поступок правильным или ошибочным»[13]. Здесь возникает вопрос: кому же принадлежит ведущая роль в нападении на старую мораль – возможно, самой новой теологии?

В сегодняшнем мире высокого давления в коридорах власти находятся мальчики-Фаусты с бритыми головами и гладкими лицами. Они входят в состав правительств, растрачивают средства фондов, руководят корпорациями. Как естественнонаучная модель мышления влияет на психологию и теологию, так и такая технико-физическая модель человека воздействует на психолога и священнослужителя. Мы не желаем быть старомодными, долой старое! И я полагаю, что новая мораль, о которой писал епископ Робинсон, является попыткой оставаться современным, которую можно выразить словами «в ногу с веком». Церкви не хотят отставать от жизни, придерживаться нравов середины XX века, а священнослужители не хотят занимать моральные позиции, отличающиеся от принятых в этой жизни. Таким образом, новая мораль XX века является теологическим прикрытием для современных тенденций. В книге «Быть честным перед Богом» говорится: «Нет необходимости доказывать надобность революции в морали. Она разразилась уже давно; и это “желанная революция”. Ветер перемен превратился здесь в бурю» (p. 105). Это признание свершившегося, признание революции и нового режима не де-юре, а де-факто. Корабль плывет, подгоняемый бурей, если не хочет быть опрокинутым или уподобиться старой колокольне, древние камни которой крошатся и рассыпаются.

Предполагается, что новая мораль появилась под влиянием работ Фрейда. Открытия глубинной психологии являются «научным» фоном нового освобождения. Однако я хотел бы показать, что анализ представляет собой моральную процедуру, требование морали и что мораль анализа может даже обозначить выход из противоречия между старой и новой моралью.

Вначале конфронтация с внутренним миром, о которой уже говорилось ранее, может явиться волнующим, вызывающим инфляцию переживанием. Открывается дверь, и обнаруживается новый мир. Внезапно вещи, давно забытые или запомнившиеся как незначительные, приобретают новую остроту. Нас вновь посещает детство, и можно снова отправляться домой. Затверженные истины расцветают; даже то, что человек проповедовал другим, приобретает для него новый смысл. Такое вновь и вновь случается в терапии: поначалу человек не может дождаться следующего сновидения, следующего откровения бессознательного, следующего сеанса анализа. Наконец все становится на свои места, и появляется энергия, необходимая для совершения действий. Этот первичный контакт с бессознательным является оживляющим переживанием, как если бы вновь забил давно засорившийся фонтан. При этом возникают такие энергетические образы, как русло потока, наполняющееся водой, застоявшийся пруд, который становится проточным, стадо животных, сильный конь на зеленом поле, тающий ледник; или двигатели, машины, механические турбины; или доки для океанских лайнеров, железнодорожные станции, аэропорты, границы.