– Юлька, чего сидишь? Иди отдыхай, – Анатолич строго смотрел то на меня, то на голубой вагончик, без сомнения подозревая о плане моих коварных действий.

– Спокойной ночи, Сергей Анатольевич, – нехотя я покинула лавку. Негативный настрой наставника не остужал мой пыл, а только разогревал. Нужно было подождать. Ровно через пятнадцать минут, сливаясь камуфляжным костюмом с темно-зеленой сенью бытовок, я вышла. Надежнее было заходить с тыла, то есть пройти вагончики один за другим сзади, выйти у голубого и быстро занять его. Как разведчик, шаг за шагом, я пробиралась и уже коснулась пахнувшей свежей краской стены, как что-то впереди заскрипело, и в свете единственного фонаря появился Анатолич. Он не видел меня, но явно чувствовал присутствие. Словно по команде «ложись», диверсантка припала к земле. Ветки кустов предательски затрещали. Я не столько боялась быть взятой с поличным, сколько хотела одержать победу в тактической схватке.

Озираясь по сторонам, командир звена выдвинулся в сторону моего вагончика и открыл дверь. Не найдя пропажу на штатном месте, он вынул из-за пазухи телефон. «О нет, сейчас будет мне звонить». Быстрым движением, не доставая моторолу из кармана, я нащупала выступающую кнопку off. Успела. Голос оператора сообщил инструктору, что абонент недоступен. Анатолич выругался, плюнул на землю и с грохотом закрыл изнутри дверь своего балка. Выждав еще немного, я пулей просвистела прямо с земли до заветной голубой бытовки.

– Добрый вечер. Прошу прощения за опоздание. Ужин давно кончился, но мне не терпится посмотреть ваш боевой альбом…

Так прошли июнь и июль. На большее я и не подписывалась, потому что в августе наступал сезон поисковых работ, и надо было спешить в Хибины. Там мои практические навыки по медицине стали пригождаться все чаще, а полевые повадки без труда вписывали в любой, традиционно мужской, коллектив.

Вскоре после моего приезда в Кировск группа, возглавляемая Череватым, рванула на водолазные работы на озеро Гирвас, недалеко от финской границы. Зеркальная гладь водоема манила и пугала одновременно. Тогда я не решилась попросить ребят погрузиться с ними. Местность представлялась настолько нехоженной, что непонятно было, как вообще здесь оказались искомые рыбаки. Позже я узнала, что эта каста подобно охотникам и грибникам, способна проникать даже в несуществующие на карте точки.

Тела двух мужчин и остатки деревянной лодки были найдены на третий день метрах в пятидесяти от противоположного берега. Любители рыбной ловли, вероятнее всего, попали в шторм на озере, и лодка перевернулась. Спасатели молча погрузили в буханку два тяжелых трупных мешка. Жаль, но водолазные работы часто заканчивались именно так. И это был успех. В противном случае объекты поисков навсегда оставались пропавшими без вести.

Вернувшись в Кировск, мы с Михалычем перебирали снарягу, ожидая отправки на Куэльпорр, когда прозвучал сигнал:

– Череватый, зайдите к оперативному. – Мы переглянулись: тревожный голос из матюгальника не предвещал ничего хорошего.

– Так, Юльчик, собирайся как на Гирвас, сейчас поедем на Умбу. Там порог есть – Падун, двухкаскадный, перепад десять метров, категория сложности – четыре. Эти идиоты, – запыхавшийся Саша схватился одной рукой за рюкзак, другой за голову, – решили пройти без просмотра. В группе трое взрослых и семь детей. Четыре байдарки. Три перевернулись. Две девочки, семи и одиннадцати лет, без сознания, но вроде дышат.

– Ого. Надо спешить. Далеко это? – мы с Михалычем на бегу загружали оперативную газель.