Я худел всё сильнее, и сегодня, в конце февраля, встретил в зеркале одни кости. У меня ввалились глаза, превратившись в два постоянных синяка, и я пишу сейчас трясущимися сухими руками. Кожа на кистях потрескалась от холодов в квартире, я прятался под одеялом с головой, чтобы своим же дыханием согреться. Маме было всё нипочём. Она так растолстела, что вообще перестала ощущать холод, и лишь её кожа слегка побледнела, когда за окном неотапливаемого дома стукнуло двадцать пять градусов мороза.
Помню, как зашёл в её комнату, одевшись во всё, что нашёл в шкафу. Она лежала на диване в одной ночнушке, которая задралась до середины её живота, свисающего чуть ли не до пола. Вокруг пупа, больше похожего на впадину, были рассыпаны белые точки прыщей, и я отвёл глаза. Надо спросить, ведь больше не могу терпеть.
– Мам, можно я сварю что-нибудь другое?
– Что, например? – она рычала, словно ей предложили встать и приготовить всё самой.
– Я долго копил и откладывал деньги с зарплат, – она посмотрела на меня как на главного предателя в жизни, и для этого ей пришлось оторвать от экрана лицо, утонувшее во множественных дряблых подбородках, – я могу принести немного мяса.
Мама кинула в меня пультом, который я не заметил в её руках. Даже не помню, чтобы она когда-нибудь им пользовалась. В этой темноте, где горит лишь полукруглый экран погибающего телевизора, вновь оплаченного пару недель назад, я еле увернулся и сделал шаг назад. Дальше произошло то, что заставило меня выбежать из маминой комнаты и закрыться у себя. Мама встала. Её тело было полностью голым, но я даже ног не различил из-за живота, свисающего практически до пола. Она тяжёлыми шагами двинулась в мою сторону, и я зглушил её гартнный вопль, захлнув дверь. Зомка на ней небыло, и я побежал в свою комнату, где мог бы запереться.
Я пишу очнь бстро и поэтму мгу псать неправельно. Паловину этой запси я сделал до тово, как пошл к ней. Теперь я заепрся в своей комноте и пишу чтобы мне помогли. Я дописываю эти строки пока мама ломится в маю двер, я выкину этот дневник в акно в дом по соседству там недалеко, долетт.
Памагте мне………………………
– Дом был совсем рядом. Мы не там искали. – Вера держала в руках старый дневник и словно пыталась наизусть выучить эти строки.
– Сейчас мы не пойдём, уже слишком темно. – Говорил Федя, вжавшись в кресло в комнате Веры, на стенах которой повсюду висели плакаты с музыкальными группами. – У моего папы есть фонарь, сходим завтра после школы.
– У меня самой имеется, – Вера рывком нырнула рукой под кровать, на которой сидела, и вынула из-под неё толстый длинный фонарь. Она включила его, и ослепляющий жёлтый луч угодил Максиму прямо в лицо.
– Не хочется признавать, но Федя прав. Отправимся завтра. – Я свой же голос слышал будто из-за стены.
– И вы сможете перетерпеть, если сегодня же не побываете в том самом доме, где… да вы только подумайте, какой у мамашки, должно быть, огромный скелет! – Максим ликовал, встав с пола из позы лотоса.
– Причём тут скелет, отсталый? Разве он растёт вместе с жиром? – Федя уже не скрывал нарастающего в нём раздражения.