Сглатываю застрявшее в горле напряжение и всё же отвожу взгляд со вздохом. Читаю какое-то предложение в тексте уже раз пятый.

– Жестокая, – в сердцах заключает он. – А я всего лишь хотел узнать тебя.

– А почему в прошедшем времени? Больше не хочешь? Разочарован?

Айзек выхватывает из моих рук листок, что тот чуть не рвётся.

– Эй! Я там уже почти всё расписала…

Чужие руки сковывают мои кисти наручниками. Смотрю на него, как на сумасшедшего. Дыхание перехватывает как перед прыжком с огромной высоты. Какого?..

– Хватит прятаться в бумажках, – затыкает он меня, смотря в упор, – это старый ход, провальный давно. Твои глаза тебя выдают.

Нервно посмеиваюсь, столкнувшись с ним взором:

– Я же сказала тебе, что… Ай!

Тихо вскрикиваю от боли в руках, которые он намеренно стиснул.

Только тут, смотря на него явно испуганным взглядом, вижу, как он приблизился ко мне. В какой-то ситуации это было бы романтично, но не со мной. Мёртвая хватка держит меня, но, насколько это позволяет пространство, отстраниться я всё же могу. От напряжённой шеи исходит запах дезодоранта.

– Спрошу один–единственный и последний раз, – предупреждающе произносит он, всматриваясь в моё лицо. Голубые глаза померкли, зрачки хищно сужены. Его пальцы жгут мне запястья своим теплом. – Ответь честно. Больше ничего не нужно. Ни тебе, ни мне не нужна эта игра.

– И проблемы тоже, – холодно и подобным предупреждающим тоном процеживаю я сквозь зубы, вперив в него максимально колючий, даже ненавистный взгляд. Подвигаюсь ближе – на его нижнем веке одиноко лежит ресница. Ощущаю напряжение в его теле, но мне даже приятно это ощущение несвободы сейчас. Делает вдох:

– Ты мне не нравишься, – спокойно отвечает Айзек, наблюдая за моей реакцией. – А вот ты соврала. Потому что я как раз твой тип.

Всматриваюсь в радужку его глаз, анализирую его слова медленно, глубоко, будто мне на это даётся десять минут, а не секунд:

– Самонадеянный.

Мои руки медленно начинает покалывать от давления. Но я никак этого не показываю. Физическая боль слабее душевной. Знаю я таких, как он: используют физическое «насилие» над девушкой, думая, что это заводит их. Я не стану отрицать, что мне нравится это, нравится в извращённом смысле, потому что это тоже самое, что любить побои розгами. Мне нравится… Но не сейчас. Не вот так.

– Не лги мне, – моих щёк коснулось его дыхание. Чёрт возьми, как же мне хочется размозжить его голову об стену, заглянуть в неё, увидеть скрытые мотивы и помыслы! Парень заигрался. Чего он жаждет добиться, м? Я же ему не нравлюсь. Прячу глубоко внутри себя горечь от этих слов.

– У нас обоих друг к другу обоюдные чувства. Между мной и тобой только этот чёртов проект у мистера Аллена, курс которого мне нужен в дипломе «для коллекции», ничего больше. Я не буду «дружить» с тем, кого вижу ещё неделю.

Что-то удивляет Айзека в моей речи – хватка ослабевает.

– Неделю? Да ты хоть знаешь, что может за это время произойти, дура? – голос скрежещет, низок. Вот и до оскорблений дошли… Замечательно.

– Не в этот раз, не в этот раз, – напевность в моём голосе кажется капельку дикой в сложившейся ситуации, а может и нет. – Ты мне тоже не нравишься. Так что отпусти меня, чёрт возьми.

Я говорю абсолютно спокойно, скрывая внутреннее давление и испуг: тело не может реагировать иначе, но мозг усиленно противостоит ему, борется. Я знаю, что он ничего мне не сделает, всё это затянувшаяся игра, что-то вроде способа добыть из меня информацию… далеко необычный. Но чего я хотела от такого, как он? Он же и есть такой.

Сапфировые глаза изучают мои, от одного края к другому блуждают. На губах застыла тень усмешки. Вечной усмешки. Одинокая ресница по-прежнему лежит на нижнем веке правого глаза.