— Ты рано, — тянет брат насмешливо. — Хоккейные вечеринки в регионах не вставляют?

— И тебе привет, — отвечаю спокойно.

Отец и брат ненавидят хоккей. Точнее не так. Брат в свое время тоже играл, но сдулся из-за травмы колена, заявив, что в принципе спорт ему не интересен. Я в хоккей пошел вслед за ним. Когда учился в школе и был просто подающим надежды спортсменом, вся семья за меня болела. Но когда пошли серьезные успехи, вызов в молодежную сборную страны и появились подкрепленные результатами амбиции сделать хоккей делом своей жизни, у отца резко развилась аллергия на этот вид спорта. У брата тот же заразный недуг проявился на фоне моего триумфа на драфте НХЛ. Меня выбрал скаут «Миннесоты» во втором раунде, и через полтора года я переехал в США по трехлетнему контракту новичка. Ни брат, ни отец этому рады не были.

Сейчас хоккеем я зарабатываю едва ли не больше, чем они оба совокупно. Я ношусь по льду. Они с утра до ночи просиживают штаны в офисе строительной компании. Для меня все очевидно. Для отца очевидно лишь то, что я не оправдал его надежды и не пошел работать на благо семейного бизнеса.

— Выпить хочешь? — предлагает брат, указывая пальцем на початую бутылку виски.

— Валяй, — соглашаюсь я.

— Послезавтра у сенатора Воскресенского юбилей, — начинает отец. — Мы приглашены.

— Кто мы? — уточняю я. — Вряд ли мое имя указано в приглашении. Никто даже не знал, что я буду в городе.

— Позвали всю семью. Ты тоже пойдешь, — безапелляционно заявляет отец.

— Зачем?

— Потому что я так сказал.

— Без обид, пап, но я уже не в том возрасте, чтобы «потому что ты так сказал» являлось для меня аргументом, — напоминаю сухо.

— Сенатор — влиятельный человек. И он знает, что ты в городе, — недовольно поджав губы из-за необходимости объясняться, отец снова затягивается сигарой. — Мы должны пойти вместе. Тем более в перспективе объединения наших семей.

— В каком смысле?

— У сенатора есть дочь, — поясняет отец. — Она составит прекрасную партию Мише.

— Прекрасную партию? — при всем своем желании не влезать в перепалку, я оказываюсь не в состоянии сдержать саркастический смешок. — Мы в каком веке? В девятнадцатом?

— Не паясничай! — рубит отец. — Тебе конечно нет дела до нашего бизнеса, но связи с семьей сенатора позволят нам укрепить положение в городе.

— За счет брака по расчету?

— За счет удачного бизнес-решения. В наших кругах в этом нет ничего удивительного. К тому же, Рита Воскресенская очень хорошенькая.

— А если бы она была страшной? — спрашиваю иронично, обращаясь к брату. — Ничего бы не поменялось, правда, Миш? Главное бизнес.

— Отвали. Это тебя не касается, — скалит зубы брат.

— А девчонка уже в курсе, что за нее все решили большие дяди? — я понятия не имею, кто такая эта Рита Воскресенская, но мне ее заочно жалко. У человека всегда должен быть выбор. Сдается мне, у нее его не будет. Впрочем, почему я так в этом уверен? Девчонки находят Мишу неотразимым. Может быть, эта неведомая Рита будет счастлива заполучить его в качестве мужа.

— Девочка тише воды, ниже травы. Возражать отцу она не станет, — говорит папа.

— Все настолько запущено? — уточняю я, недоумевая как в наше время может происходить подобное.

— Мама умерла пять лет назад. У девчонки печальный опыт отношений. Бойфренд-садист ее год третировал, пока она не оказалась в больнице. Того мудака сенатор не одобрял, но девчонка упрямилась, хотела свободы. Учитывая уроки прошлого, в этот раз она его послушает.

— У нее с психикой могут быть проблемы, а вы собираетесь этим воспользоваться? — я морщу нос. — Это низко даже для тебя, Миша.