Гриша влюбился в меня и не оставлял меня в покое. Я не могу сказать, что разделяла его чувства. Как то он сделал мне предложение и позвал меня в ЗАГС. Я ему ответила, что замуж не собираюсь, уж лучше брошусь в Фонтанку. Это, конечно, было глупо и обидно. Он ушел, ничего не сказав, а вечером меня вызвали на экстренное комсомольское собрание. Оказалось, что Гриша пытался повеситься. К счастью, соседи по комнате вернулись в это время и вытащили его из петли. Меня стыдили, упрекали за то, что я могла пренебречь таким замечательным парнем и так обидеть его. Собрание постановило, что я должна одуматься, и мы должны быть вместе. Моя мама на несколько дней приехала в Ленинград. Познакомившись с Гришей, она сказала: он не жилец на этом свете, больной, туберкулезный. Я как-то этого не видела.

Гриша кончил университет в 1936 году и уехал в Ташкент взяв с меня обещание приехать к нему. Мне оставалась учиться еще год. В это время отменили дипломные проекты в конце срока обучения и заменили их сдачей государственных экзаменов. На нашем факультете кроме специальных предметов ввели ещё зоологию и ботанику и продлили срок обучения на год. Мне не улыбалась перспектива задержаться в Ленинграде ещё на год, я начала скучать по Грише. Решала все быстро, договорилась в деканате, что через три месяца сдам зоологию и ботанику вместе с шестым курсом, которому уже прочли эти предметы. И началась сумасшедшая работа. Девочки, с которыми я вместе жила в общежитии, любили меня и очень мне помогли. Они уходили, чтобы не мешать мне заниматься, приносили из столовой завтрак, обед и ужин, чтобы я не теряла времени зря. Я вставала в четыре утра и зубрила зоологию. Занималась по шестнадцать-восемнадцать часов успешно осваивая материал. Помню, один из знакомых студентов говорил навещая меня: это возможно потому, что это половая доминанта. Короче, к сроку сдачи экзаменов я знала оба предмета хорошо. Когда шла на экзамен по зоологии, мечтала получить вопрос о рептилиях и, конечно, получила его. Бог всегда был со мной. Я отвечала блестяще. Все экзамены сдала на пятерки и получила диплом с отличием. Тут же послала Грише телеграмму, что закончила учебу и еду к нему.

Профессор биохимии Энгельгарт вызвал меня и предложил остаться у него на кафедре. Это было прекрасное предложение и я могла бы сделать отличную карьеру. Но я сказала ему, что выхожу замуж и еду в Ташкент. Тогда он дал мне письмо в Средне-Азиатский государственный университет с обещанием, что я буду принята на работу младшим научным сотрудником.

В Ташкенте меня встретила десятиметровая комната в подвальном помещении, бедность, простая русская женщина, мать Гриши. Она все время, пока сын учился в Ленинграде, работала санитаркой в больнице и ухитрялась из своего сорокарублёвого жалования посылать сыну двадцать рублей. Первое, что она сказала: она хорошенькая, хотя, кажется, евреечка.

Привыкнув жить на гроши, Мария Фоминишна покупала все самое дешёвое, иногда просто несъедобное. Гриша сердился, он не был к ней особенно внимательным. Я относилась к ней лучше и она не знала, что для меня сделать. Я учила её читать и писать, что было непросто, но еще сложнее оказалось научить её покупать нормальные доброкачественные продукты, хотя и более дорогие. Гриша демонстративно выбрасывал купленные матерью по дешевке продукты. Запомнилась её поговорка: чем в таз, лучше в нас. Но я добрым и внимательным отношением постепенно изменила её. Я не знала тогда, что эта простая, утомленная трудностями жизни женщина с золотым сердцем позднее спасет мне жизнь.