В соловой старшей диетсестрой работала малограмотная женщина. Она и повара много воровали. Начальник госпиталя тоже пасся там. Но скоро его сняли и пришёл новый начальник. Однажды он вызвал к себе в кабинет старшую диетсестру из столовой и меня. Задавал вопросы о химическом составе продуктов, калорийности пищи. Диетсестра не смогла ответить ни на один вопрос, ну а я, конечно, не растерялась и показала свои знания. Он тут же уволил диетсестру, как не соответствующую должности и назначил на её место меня. Я стала старшей диетсестрой госпиталя. Работники кухни приняли меня в штыки. Это был сработавшийся коллектив, в тяжелое военное время им жилось неплохо. Они не трогали меня, но в их глазах я видела ненависть. На моё счастье старший шеф-повар отнёсся ко мне доброжелательно. Дядя Саша, так его звали, худой высокий эстонец, был на кухне главной фигурой и сразу сказал, что познакомит меня с работой и поможет мне. Он стоял в стороне от коллектива поваров и посудомоек, вернее, выше их. Домой из госпиталя он никогда ничего не брал, имел свой дом, был холостяком. В первый день моей работы в новой должности он не ушёл домой по окончании рабочего дня, а задержался. Повёл меня по всем складам, где лежали туши мяса, коробки с консервами и сыпучими продуктами и многое другое – всё американское. Потом мы вместе составили меню на завтра. Начальник продовольствия Таня Погодина, мой непосредственный начальник, тоже приняла меня хорошо.

Утром следующего дня, зайдя на кухню, я застала двух поваров, которые снимали с молока, налитого в большие емкости, сливки в битончики. Я подошла, попросила вылить сливки обратно и предупредила, чтобы это было в последний раз. Смолчали, затаив злобу, зная, что за моей спиной стоят и шеф-повар и нач-прод и даже начальник госпиталя. Работа пошла. Днем я забывалась, было очень много работы, а по ночам металась, мучилась, думая только о дочке. Где же она? Жива ли? Узнала, что в городе Бугуруслане есть организация, которая разыскивает людей, потерявшихся в войну. Тогда эту организацию связывали непосредственно с именем Сталина. Так и говорилось, посылаю письма Сталину с просьбой о розыске. Позднее выяснилось, что эту работу выполнял Международный Красный крест и ему я обязана своим счастьем. Уточнила адрес и стала писать туда каждую неделю, но ответа не было. Я совсем потеряла надежду и …вдруг мне вручают помятую почтовую открытку. Всё-таки я счастливая, ведь она могла потеряться, пропасть! В открытке был написан адрес по которому проживали Гриша с Элочкой: Ставропольский край, Краснощёковский район, деревня Верхняя Камышенка.

Я бросилась в кабинет начальника госпиталя и со слезами рассказала ему, что нашла ребёнка, потерянного в войну при бомбежке. Он был удивлен, что у меня есть ребёнок и что я никогда не рассказывала об этом. Конечно, он дал мне отпуск на две недели и, вызвав начальника продовольствия, велел ей собрать для меня понемногу разных продуктов.

Я выехала на следующий день. Не помню сейчас дороги. Ехала поездом, но добравшись до районного центра Краснощеково узнала, что в деревню Верхняя Камышенка никакого транспорта нет и нужно идти пешком. Я не знала дороги, мне было страшно идти одной. Случайно увидела сарай, в котором находилась пожарная часть. Подошла к пожарникам, рассказала почему я здесь и со слезами умоляла помочь мне. Уговорила и в деревню въехала на пожарной машине. Вышла и стала спрашивать, где здесь живёт девочка Эла. Я ведь не знала жив ли Гриша. И мне сказали: это, наверное, та сирота, что живёт в крайней избе.