Саллюстия Фауста родилась в семье богатого вольноотпущенника, удачно вышла замуж за аристократа и уже успела овдоветь пять лет назад. Женщиной она была деятельной, активной, к тому же с детства наблюдала за торговлей отца, который пробудил в ней некую коммерческую жилку. Поэтому ей не пришлось долго скучать после кончины мужа, скорее, наоборот, она почувствовала себя более свободной и раскрепощенной, а также решила приумножить свое состояние и приобрести некоторую власть.

Волевая женщина отделила часть своего обширного имения, изменила его планировку, сделав магазины для торговли вином, выходящие на улицу. Засадила свои земли за пределами Помпеев виноградниками, чтобы больше не зависеть целиком и полностью от греческих поставщиков, и, пренебрегая несовместимостью в римском обществе таких понятий как «женщина» и «вино», стала производить дорогой нектар для богатой клиентуры.

Добропорядочная дама была генератором новых и оригинальных идей и страсть как обожала руководить, раздавая направо и налево ценные указания, утоляя жажду власти на свой манер. Но на самом деле, ее огромным хозяйством управлял опытный вольноотпущенник, который пользовался гораздо большей благосклонностью матроны, чем это допускали моральные устои. По правде говоря, их отношения далеко выходили за пределы сотрудничества…

– Или ты желаешь стать пошлой актриской? Да они же все проститутки! Ты что, хочешь закончить свою жизнь в Лупанарии31? – продолжала отчитывать родительница свою нерадивую дочь. – Как ты не поймешь, что надо выйти замуж хотя бы один раз, и, еще лучше, за богатого мужчину определенного возраста, который уже нагулялся и не будет бегать за актрисами и обрюхачивать рабынь!

Целия слушала это словесное излияние, опустив голову. Всё внутри у нее бурлило и кипело от подобного вульгарного и неприкрашенного изложения правды жизни. Ее творческая душа всеми фибрами выступала против этой приземленной и чуждой возвышенных духовных стремлений концепции, но, к сожалению, молодая девушка осознавала, что мать была права.

– Лучше бы прясть тренировалась, уже забыла, наверное, как это делается! – не унималась возбужденная своими речами почтенная женщина. – Или матери помогла бы! А то я тут из кожи вон лезу, чтобы организовать торжество в честь твоего Дня рождения и пригласить завидных женихов города. Если и там тебе никто не приглянется, то я уж не знаю, что делать. У меня из рук всё валится, дел невпроворот!

– Хорошо, мамочка, – начала успокаивать маму Целия, замечая, что та накручивает себя все больше и больше и что молчание дочери выводит ее из себя. – Давай я напишу текст приглашений, Хлоя перепишет и размножит, а тебе останется только их подписать. – Целия обняла и поцеловала матушку.

Саллюстия растроганно посмотрела на дочь и смягчилась.

– Ты все-таки любишь мамочку? – чуть не плача произнесла матрона. – А то я начала задумываться, зачем нужны дети? Ты их растишь, лелеешь, заботишься о них, ночами не спишь, отрываешь от себя самое лучшее, а они вот так к тебе относятся! – напрашивалась на слова утешения и любви сильная женщина.

– Ну что ты, мамочка, конечно, я тебя люблю! – с нежностью ответила Целия.

Тут девушка услышала пение птиц, доносившееся издалека, которое становилось все громче и отчетливее. Всё поплыло перед глазами, заволокло туманом, образы начали медленно удаляться и растворяться в воздухе…

…Неугомонный будильник мобильного телефона, издающий звуки утреннего леса, продолжал назойливо звенеть, пока Селия не выключила его.

«Так это был сон, – в полудреме подумала она, потянувшись и зевнув. – Но какой же он был реалистичный! Мне кажется, я до сих пор ощущаю запах ароматических трав, а перед глазами стоит древнеримский сад, окруженный колоннами, за которыми прячутся разноцветные фрески.