Когда мы с «мужем», едва обосновавшись в миссии, отправились на арендованной машине в Сиди-бу-Саид, находящийся в двадцати километрах от столицы, я даже представить себе не могла, что еду в настоящую сказку. Название города переводится как Источник святого Саида, но я сразу переименовала городок, назвав его про себя Сэр Саид, настолько он поражал смешением культур.

Оказалось, что сине-белые здания с яркими вспышками розовых цветущих бугенвиллий, напоминающие греческие деревушки, полностью заслуга барона Рудольфа дЭрланже, представителя богемы Туниса начала двадцатого века, который добился решения сохранить город в сине-белой гамме и в дальнейшем вести постройки только в аутентичном андалузском стиле.

Я с самого начала заметила, что Тунис – страна закрытых дверей, причём дверей, непохожих одна на другую. На въезде в Сэр Саид, я разглядывала синие и чёрные кованые двери, изогнутыми полукруглыми подковами обещающие вход в рай, с различными аппликациями, заклёпками и узорами, пытаясь угадать, что за ними скрывается. С восемнадцатого века османские наместники Туниса и зажиточные тунисцы строили у святого минерального источника летние резиденции с великолепными воротами, но попасть в дом араба постороннему человеку практически нереально. Для этого на главной торговой улице города стоит дом-музей тунисского быта Dar el Annabi, Дворец арабских ночей, где интерьер сохранен в мельчайших деталях, есть восковые фигуры, представляющие сцены из жизни тунисской знати, старинную посуду, книги, семейные фотографии. Примечательно, что часть здания до сих пор используется семьёй, в то время как другая его половина открыта для туристов. Я представила, каково это – жить в музее, жить в живой, но застывшей истории. Удивительно? Замечательно? Привлекательно? Наверное, безумно интересно, но очень странно…

– Пошли уже, – выдернул меня из волшебных грёз «муж» и потащил с экскурсии работать – в Кафе на Циновках.

Благодаря экзотической обстановке – красно-зелёным колоннам в виде спиралей и полотнам, написанным маслом, тканым коврикам и традиционным светильникам, – в кафе были сняты различные фильмы. В кино «Неукротимая Анжелика» есть кадры, снятые именно здесь. Я понимаю режиссёра. Аромат кальяна окутывает гостей, сидящих без обуви на циновках, в воздухе витают запахи кофе с кардамоном и бесподобных восточных сладостей с орехами и корицей, и того самого мятного чая с кедровыми орешками, светящегося янтарными бликами в свете солнца, который мне пора научиться заказывать, пить и любить.

Собрав по местным базарчикам традиционную сувенирную дребедень от местных умельцев – живопись начинающих и опытных художников, керамику с искусными узорами, выполненную в бело-голубых тонах, тканые ковры разных размеров, зеркала в причудливых рамах, добротную кожаную обувь, фигурки верблюжат, резные шкатулки и бусы, плетёные птичьи клетки всех размеров, мини-мозаики и керамику с видами местных дверей, мы вернулись в столицу Туниса.

– Маршрут запомнила? – ворчливо спросил Саша, о, pardon, месье Гастон.

Он как-то сразу после нашей «свадьбы» начал ворчать и хмурить лоб. Я безумно его чем-то раздражала, вот только не знаю, чем. В доме я как образцовая офицерская, то есть, как докторская жена, сразу всё выскребла, обеды готовлю, в постели ублажаю, на людях уважаю, а милому всё никак не угодишь.

– Запомнила, – кивнула я, чтобы он не расстроился.

– В следующий раз съездим на метро или на автобусе, и всё, дальше сама, мне там лишний раз светиться незачем. В городе должны запомнить тебя, а не меня.

– Хорошо! – жизнерадостно ответила я, а Саша вновь нахмурился.