Меня отвлекает стук в дверь. Я даже думаю, что мне показалось, но он повторяется. Черт! Я быстрее бегу к зеркалу и поправляю волосы. Уже знаю, что, если это Марат, то я его впущу.

Правда, взглянув в глазок, я разочарованно выдыхаю. За дверью стоит незнакомый мужчина в яркой форме.

– Кто? – громко спрашиваю я.

– Доставка.

– Я ничего не заказывала.

– Доставка для Алены Ферлей, – читает он с бумаги и называет мой номер телефона и адрес, – верно?

Я открываю, и мне протягивают сумку с вещами. Ставлю ее в коридоре и вздрагиваю, когда вижу на нижних ступеньках второго парня. Тот подносит букет, и я невольно ахаю. Откуда столько белых пионов в ноябре? Моих любимых.

Я долго спорю с собой, следует ли написать что-то Олейнику. Бабочки уговаривают черкануть хотя бы «спасибо», но я убираю телефон под подушку и ложусь спать. Очень счастливая.

Выезд на «Погружение» воскресным утром проходит по плану, только Роза, как обычно, опаздывает. Но никто и не удивлен.

Я уже договариваюсь с водителем, что мы подхватим ее по пути, когда она вываливается из подъехавшего такси. Сонная и помятая.

– Только не кричи, голова и так раскалывается.

– Боже, ты могла хотя бы вчера не пить?

– Да не пила я, не выспалась ни фига. Всю ночь Жорик не давал спать, серенады под окном выл, пока полицию не вызвали.

Ох уж любовь эта! Бедный Жорик бегал за Розой, сколько я ее знаю, а на деле еще дольше. И как бы подруга не возмущалась на его счет, она всегда наслаждалась таким вниманием. С ее слов, она вроде бы и выдохнула, когда этот начинающий музыкант в прошлом году уехал в Москву. Только вспоминает о нем и по сей день.

Дурью маются оба, вот честно.

– Ладно, садись давай. Мы уезжаем.

Роза забирается в автобус под громогласные аплодисменты и посылает всех двумя средними пальцами. Мне бы быть такой прямой, как она. А только мы отъезжаем от места сбора, подруга отключается прямо на моем плече. Мне тоже хочется спать, но я ни на минуту не смыкаю глаз, потому что думаю о цветах, которые заполонили ароматом всю квартиру и от которых совсем не хотелось уезжать.

Автобус останавливается спустя три часа дороги, и ребята дружно завывают от восторга, когда видят, куда мы приехали. И я вместе с ними. Не «Рэдиссон», конечно, но и ненамного хуже. Я даже не знала, что в этом месте такие отели имеются.

– Ну ничего себе. Ты где эту гостишку откопала? – спрашиваю я у Розы, которая с трудом разлепляет глаза и заразно зевает, а в ответ лишь пожимает плечами.

А когда мы выходим на улицу, я все понимаю без слов.

Главные ворота открываются, и вместе с делового вида мужчиной – видимо, хозяином – нас встречает Марат. Мы смотрим друг на друга, замираем. Боже, я изо всех сил пытаюсь хмуриться, но выходит плохо.

– Вэлком, ребята, – говорит он и зовет за собой.

Что. Он. Здесь. Черт возьми. Делает?

17. Глава 17

Марат

Аля избегает меня, потому что я смущаю ее, как могу: касаюсь вроде бы и случайно, отпускаю грязные намеки, улыбаюсь и подмигиваю, когда смотрит в мою сторону. Но через пару часов мы все равно остаемся на улице вдвоем, и мелкая наконец заговаривает со мной. Выдавливает скромное «спасибо за цветы», а еще – дословно – «за вот это вот все». Я прикалываюсь и отвечаю, что она может отблагодарить меня сегодня ночью, и на остаток дня Алена с концами прилипает к рыжей. Дуется, походу. Ну а кто меня за язык тянул, а?

К вечеру я начинаю злиться, потому что чертовски хочу спать, а мне приходится сидеть у костра со всеми клоунами и терпеть эту дурацкую игру в «Крокодила». Правда, я немного оживаю, когда мелкая угадывает «коллектора» и выходит показывать следующее слово, которое Сазонов шепчет ей на ухо. Убил бы его, если бы он задротом таким не был.