В начале 1914 года, когда Владимир уехал в футуристическое турне с Бурлюком и Северяниным, в Одессе он познакомился с семнадцатилетней Марией Александровной Денисовой. Она своей красотой совершенно сразила молодого поэта, и, хотя они виделись всего три-четыре дня, он решил бросить турне, несмотря на проданные билеты в последующих городах, и остаться в Одессе, чтобы жениться на ней. После долгого и бурного объяснения в номере Маяковского Денисова отвергла поэта – к великому его отчаянию и негодованию, – и он вынужден был продолжить турне. Отблески встреч с Марией остались в «Облаке в штанах».

Итак, зимой 1914 года Маяковский разъезжал с выступлениями «Первой олимпиады футуристов» по южным городам России. Газеты, даже столичные, писали об этих выступлениях; часто скандальных, но Брики тогда не интересовались футуризмом. Мимо них прошли журналы и сборники, где печатались их манифесты. Не читали они и стихов Маяковского, которые появлялись время от времени, не видели трагедии «Владимир Маяковский» в театре на Офицерской. Только встретили однажды его в Литературно-художественном кружке в Москве на юбилее Бальмонта.

«Не помню, – писала Лиля Юрьевна, – кто произносил и какие речи, помню, что все они были восторженно юбилейные и что только один Маяковский выступил «от ваших врагов». Владимир говорил блестяще и убедительно, что раньше было красиво «дрожать ступенями под ногами», а сейчас он предпочитает подниматься в лифте. Потом я слышала, как Брюсов отчитывал Маяковского в одной из гостиных Кружка: «…в день юбилея… Разве можно?!» Но явно радовался, что Бальмонту досталось.

Осипа Максимовича и меня Маяковский удивил, но мы продолжали возмущаться, я в особенности, скандалистами, о которых говорят, что ни одно их выступление не обходится без городового и сломанных стульев. В другой раз я видела Володю на даче в Малаховке, он гулял с Эльзой, встреча была мимолетной…»

И – это очень важное обстоятельство! – «…где-то в это время наша личная жизнь с Осей как-то расползлась»4, – писала Лиля Юрьевна под конец жизни. Брак их стал чисто формальным – они продолжали жить в одной квартире, одной семьей, все «поверяли друг другу, уважали друг друга, однако интимные отношения прервались и никогда не возобновлялись до конца жизни, как говорила ЛЮ.

Конец ознакомительного фрагмента.