Значит, дворцовое отродье, немедленно делает вывод Калла. Такое окрашивание волос по карману лишь высшей знати. Илас каждые несколько недель оттеняет челку краской нового цвета, купленной задешево, старики закрашивают седину темной краской низкого качества. Но частый и деликатный уход, необходимый для достижения идеального блонда с блеском, может позволить себе лишь тот, кто живет во дворце.

По мере приближения она отмечает и шелковую рубашку оттенка бургунди, и множество нефритовых колец на пальцах руки, которой незнакомец подносит к губам чайную чашку. Наблюдения, касающиеся деталей материального мира, редко оказываются однозначными в городе, где можно меняться телами по желанию. Но в этом случае деталей достаточно, чтобы вызвать у Каллы тревожные подозрения.

Не просто какое-то там дворцовое отродье.

Она приближается к его столику. Проскальзывает на диван. Сидящий напротив вскидывает глаза – они черные, с синим ободком, заметным только потому, что Калла знает о его существовании.

– Август, – ровным тоном произносит она и прячет связку ключей в карман. – Давно не виделись.

– Пять лет, – отвечает принц Август, ставя чашку на стол.

Насколько ей помнится, раньше его голос был не таким низким, а движения – почти вялыми. Порывшись в памяти, она, возможно, поняла бы, что это тело с неулыбчивым лицом принадлежит Августу с рождения, если не считать новых волос, но она не ожидала, что он явится к ней с таким сокровищем. Должно быть, его личный телохранитель ждет снаружи. Или в одном из тел по соседству, готовый встать на защиту Августа при малейшей угрозе его безопасности.

– Надеюсь, у тебя все было хорошо? – продолжает он.

Калла откидывается на спинку дивана, протянув руки по верху перегородки. Один раз ее застали врасплох – ладно. Но второго не будет ни за что. Перед ней Август Шэньчжи – типичный представитель золотой молодежи, зацикленный на одной цели – как бы взобраться повыше по дворцовой иерархической лестнице, неважно, по чьим трупам ради этого придется пройти. В подростковые годы они общались слишком мало, для того чтобы подружиться, но вместе провели достаточно дипломатических визитов, чтобы Калла усвоила манеру поведения кронпринца Саня, научилась выглядеть непринужденно в его присутствии и не компрометировать себя ничем.

– Бывало и лучше, – отвечает она. – И уж конечно, с жизнью наследника престола не сравнить. Как там Галипэй? Все еще влюблен в тебя?

Август прищуривается. Бросает короткий взгляд на ее браслет, который Калла и не пытается спрятать.

– Дерзость с твоей стороны – так говорить, когда я мог бы казнить тебя.

– Дерзость с твоей стороны грозить мне казнью, когда я сию же секунду могла бы выпустить тебе кишки.

Август вздыхает, тянется за чайником. Он наполняет чашку Каллы, но она и не думает притрагиваться к ней.

– А я-то надеялся, что со временем ты стала менее кровожадной.

Калла смотрит на него в упор и молчит. Если уж на то пошло, сейчас для нее не существует вообще никаких запретов.

Август постукивает пальцем по столу. От этого стука подрагивают чеки и тонкое, как бумага, меню, придавленные стеклянным пресс-папье.

– Неужели ты думала, что я не узнаю, что Чами Сикай зарегистрировалась для участия в лотерее? Или не вспомню, что она извинялась даже перед стеной, случайно наткнувшись на нее? Ты роешь себе могилу, кузина.

– Я рою себе могилу? – Калла наклоняется над столом, поставив локти на стеклянную столешницу. – Я же мертва, согласно заявлению Дворца Единства. Признаться, похороны прошли несколько скучновато, но к чести короля Каса следует отметить, что их показали по всем каналам. И даже если ты узнал имя Чами, при чем тут я? Может, просто моя бывшая фрейлина заинтересовалась играми, – она разводит руками. – Нет, моя могила осталась нетронутой. Тебя кто-то послал искать меня.