— Салли? — я перешагиваю через стекло от рамки с фото и слежу за ее взглядом – она смотрит на картонку под моими ногами. Нагибаюсь и беру в руку фотографию. На ней – Салли, два очень мелких ребенка с кудряшками и незнакомый мужик – высокий, противный, жилистый. Он обнимает хозяйским жестом мою женщину и даже тот факт, что фото явно не новое, этого мужика я ни разу не наблюдал в городе, не отменяет моего жгучего желания заехать ему с правого кулака.

— Чего тебе, Дуг? — она демонстративно отворачивается к своему рабочему столу. Словно сильно занята работой. Ни черта не понимаю в ее работе, но отлично понимаю, что сейчас идет игра на публику.

— Нам поговорить бы.

Молчит.

— Мне просто интересно, ты долго будешь бегать от меня? — присаживаюсь прямо на столешницу возле съежившейся женщины.

— Я? С чего ты взял, что я бегаю? — глаза Салли наполнились цветом невинности, и распахнулись так, будто сам Господь Бог вручил ей цветы и грамоту за лучшую демонстрацию чувств.

Я дотронулся до ее руки. Нахмурился. Провел пальцем по одной свежей царапине, по другой, оценил короткие царапки как минимум недельной давности.

— Что это?

Она поспешно опустила руки под столешницу. Я навис над ней горой.

— Небольшая неприятность в саду – высаживала розы.

— В снег?

— Ум-м-м.

Салли распрямила плечи и снова вперила в меня свои голубые широко распахнутые глаза, незамутненные никаким враньем.

— Это специальный сорт, зимне-весенний. Когтистый такой, рыжий. Очень неугомонный сорт, короче говоря. Никому бы не рекомендовала заводить дома такие розы. И воняют так, ты знаешь…

— Розы?

— Да, да…Говорю же: сорт такой…Вредный. Испортил мне все шторы.

Мои брови достигли роста волос.

— Если б не Джек, выкинула бы к чертям собачьим, но так жалко – дети уже привыкли, привязались, имя даже дали.

— Название?

— Какой ты глупенький, Дуг. Как тебе разрешили целый аэропорт купить? — она заправила прядь волос за ушко, и снова взглянула на меня так, что Мисс «Невинность» на другом конце штата сожрала свою корону. — Ну конечно же не название. Имя, кличку. Конечно, я с нею не согласна, что деваться некуда. Обратно все не повернешь.

— И часто вы так…балуетесь…?

— Нет, это впервые. Врагу не пожелаю. Цветок в горшке уже давно на помойке, шторы убраны за шкаф, все мало-мальски ценное убирается под замок. Я теперь сплю с закрытой дверью!

Из моей груди вырвался не то хрип, не то стон.

— Кто бы мог подумать, что доживу до такого в своем возрасте. Но дети довольны, и Джина, кажется, начала произносить новые звуки.

Салли потарабанила по столешнице исцарапанной рукой.

— Ради детей придется потерпеть кое-какие неудобства.

— Да, это…хммм…достойно уважения, Салли.

— Спасибо, Дуг, — мягко улыбнулась облачными глазами Салли. — Ну, раз мы все выяснили, не мог бы ты…хм…освободить мой стол? Нужно работать.

— Да, да, — замешкался я. — Ты права, работа…вонючие розы…исцарапанные шторы…Работай, конечно, конечно.

Едва за мной захлопнулась дверь, как послышался короткий, но явственный смешок. Смешок превосходства женщины над мужчиной.

Луна ее подери! Она снова меня заговорила и вывела из своего кабинета!

— Салли Уитакер! — дверь изнутри была уже закрыта на ключ. — Тем не менее я жду тебя на совещании!

Эта невозможная женщина молчала, но даже в молчании мне чудилось что-то хитрое и обманное.

Конечно, на совещание она не пришла. Сказала, что будет присутствовать онлайн, будто бы боясь подхватить от своих коллег заразу, тем более сейчас, во время регулярных вспышек эпидемий.

Как будто оборотни могли чем-то заболеть! Ну, кроме лишая и…лишения частей тела. Человеческие вирусы нам не страшны, и Салли прекрасно об этом знала.