– Неужели же ты думаешь, что я теперь буду сидеть сложа руки, зная, что ты жива? Ты говоришь, что дорожила нашей дружбой, так знай – друзья своих не бросают. Я помогу тебе в любой ситуации – во чтобы ты не вляпалась. Кать, я всё равно всё узнаю. Правда, услышать всё от тебя будет проще.

– Здесь я ни во что не вляпалась. Значит, не отстанешь?

– Ты же меня знаешь.

– Хорошо, дай мне время подумать до вечера и обсудить всё с сёстрами. Телефон наш у тебя есть?

– Конечно, я по-прежнему общаюсь с твоими. Как иначе?

– Тогда я буду ждать твоего звонка.

Такси довезло моего друга до назначенного им места, а затем довольно лихо домчало нас до дома. Мы вошли в дом и я, наконец, облегчённо вздохнула. Джек, всю дорогу, будучи задумчив, вдруг произнёс:

– Ты всё расскажешь ему?

– Пока… не знаю, как быть. Есть два варианта: рассказать правду или придумать лихую сказочку… Он не отстанет просто так. Пойми, Ричард сделал бы то же самое. Он мой друг.

– Кто не отстанет? – поинтересовалась Кошка, выходя в коридор.

– Дима. Дима Кошелев.

– А причём тут он?

– Мы столкнулись с ним в магазине. Конечно, он сразу узнал меня. Иначе быть и не могло – он меня знает с малых лет.

– И что ты ему сказала?

– Ничего. Он позвонит вечером. Я решила посоветоваться с вами. Димон не сдаст нас, если узнает, что мы – ведьмы. Может, тут и нет ничего дурного, если мы расскажем ему…

– Он не поверит.

– Поверит или нет – это уже его дело… – я услышала жалобный стон откуда-то сверху и напряглась. – Кто это? Что случилось?

– Это Наташа. Ей плохо. Ланс сказал, что она ещё с прошлого вечера жаловалась на то, что слышит какие-то голоса. И вот уже с час она вот так стонет. Мы не знаем, что делать и как ей помочь…

– Голоса? И что говорят эти голоса?

– Зовут её за собой.

– Сдаётся мне это не к добру… Чёрт возьми, этого нам ещё не хватало!

– Может, это какая-нибудь её сила? Может… она слышит голоса тех, кто нуждается в помощи? Эмпат или что-то вроде того?

– Не знаю… Где Ланселот?

– Он с ней наверху. Сюзони тоже там…

– Светик, если не сложно… подогрей нам что-нибудь поесть, а я пока навещу Наташу.

– Да, конечно.

Я подхватила свои пакеты и направилась вверх по лестнице. Забросив свои покупки в нашу комнату, постучалась в дверь комнаты Ланса и Наташи. Щёлкнула дверная ручка и следом я увидела озабоченное лицо сына.

– Мама! Мы не знаем чем ей помочь…

Войдя, я опустилась рядом с девушкой на кровать. Она лежала, свернувшись калачиком, по щекам бежали слёзы, а с губ срывался жалобный стон.

– Сюзони, что ты об этом думаешь?

Горгулья взглядом показала мне, что расскажет обо всём наедине, а потом произнесла:

– Я не знаю чем тут помочь. Это не та боль, которую можно снять обезболивающими.

– Нати, посмотри на меня, моя дорогая, – я повернула лицо девушки к себе и заглянула в её наполненные болью глаза.

То, что я в них увидела, меня напугало, и я надеялась, что это лишь плод моей фантазии. Чёрные искорки разбежались по всему радужному хрусталику. Кожа девушки была холодна, как лёд. Ох, не к добру это!

– Что ты скажешь, мам?

– Не знаю, сынок. Ты смотрел что-нибудь в своих книгах?

– В книгах? А что я могу найти там? Ты думаешь…

– Пока нельзя делать выводы. Пойдем, выйдем. Кароль, подежуришь?

– Конечно, идите.

Мы спустились вниз и вошли в кухню. Взглядом я заставила Ланселота сесть.

– Мама, не томи.

– Кать, что с Наташей? – забеспокоилась Кошка.

– Ланс, как чувствует себя ребёнок?

– Он нервничает, но я его успокоил. Ему не больно, он просто не понимает, что происходит с его мамой.

– Это хорошо, – я повернулась к горгулье, хмурясь и покусывая губу. И да, мне хотелось, чтобы она развеяла мои опасения. – Сюзони, я думаю, что мы пришли с тобой к одному выводу. Что ты думаешь?