– Снасти – ерунда, – усмехнулся Лёха, – Мог бы хоть с ивовой удочкой выйти – никто бы ничего не сказал. Только едва ли поймал бы что серьёзное.

– А что с армией? – спросил Вова, – Что-то ты молодо выглядишь.

– Летом 95-го вернулся домой, – ответил он и поджал губы.

– Чечня? – спросил Вова с пониманием, так как сам прошёл через неё во время первого года службы.

– Она самая! – скривился Лёха, – Комиссовали по ранению и контузии.

– И с таким диагнозом взяли на пороховой завод?! – возмутился Вова.

– Ну, не просто так, а по блату, – усмехнулся Лёха, – Есть там в начальстве кое-какие дальние родственники. Протащили на работу, где не надо прикладывать силу.

– И где был в Чечне? – спросил Вова.

– Много где, – уклончиво ответил Лёха.

– Не боись, мы – не шпионы, – ответил Вова, – Я сам побывал в Чечне. Был там с октября 94-го по март 95-го. Был под Гудермесом в составе ВВ МВД. Сводный полк Поволжья…

– Э! – возмутился Лёха, – Вообще-то мы давали расписку о том, чтобы не рассказывать о той службе!

– Можешь ту расписку, если найдёшь, засунуть себе в жопу! – ответил Вова, – Как понимаю, нас похитили инопланетяне.

– Ну, много где побывал, – ответил Лёха под нашим вопросительным взглядом, – Ранение и контузия – под Бамутом. Ранения – не такие и серьёзные: чуть осколками посекло. Лишь три едва поцарапали и один пробил ногу. Три месяца госпиталей – и комиссовали.

– Меня тоже из-под Гудермеса отправили в госпиталь, но не комиссовали – отправили проходить службу в колонию – я в Чечне всего лишь загнил, – ответил Вова, – Правда, загнил так, что, по словам врачей, ещё б недельку – остался бы без ног ниже колен. Семь месяцев прослужил в Ижевске на вышке.

– А зовут как? – спросил Лёха.

– Владимир Бутов, – представился Вова, – Можно просто Вова. Дембельнулся в декабре 95-го. После армии потыкался в поисках работы и приткнулся в колонию в Перми. Сперва жил у армейского друга, а сейчас снимаю комнату в коммуналке в том же Закамске. Родом – оттуда же, откуда Серый… Блин, едва ли стоит тебе объяснять, откуда мы! Сейчас это такая дыра, что просто нет слов – только мат и слюни!

– Серёга Ковшов, – представился я, – Безработный, в армии не служил. Врачи нашли какую-то опухоль в голове, которую наши врачи не берутся оперировать, а платно – нет денег. Да и не факт, что выживу после той операции – могу и идиотом стать. В последний год спиваюсь. Достало уже всё!..

– Кого этот развал Союза не достал! – проворчал Лёха.

Я и Лёха встали и разделись. Ложе оказалось каким-то странным: на вид – едва ли толще пяти сантиметров, однако при нажатии было словно поролоновым. Когда садишься или ложишься на него, то оно прогибалось под нами так, словно под нами был поролон толщиной не меньше двадцати сантиметров.

Лёха снял свои безразмерные валенки, в которых оказались ещё и армейские ботинки. Под тулупом он был одет ещё в два свитера и тёплую рубашку. У меня же под фуфайкой были лишь свитер и старая простая рубашка. Вова тоже разделся – при похищении на нём кроме бушлата был ещё военный камуфляжный костюм. Он скинул куртку и остался в одной футболке неопределённого грязно-зелёного цвета.

Вова и Лёха начали выяснять, где они живут, но мне их ориентиры и даже остановки ничего не говорили – я не бывал в Закамске. Вроде бы, получалось, что они живут едва ли не в соседних домах.

– Есть что-то попить? – спросил я – меня опять начал накрывать похмельный сушняк.

– Там! – ответил Вова, – Хозяева этой конуры воспроизвели там унитаз, раковину и кран. Вода льётся лишь тогда, когда подносишь под кран руки.

Я прошёл за перегородку и попил. Вернулся на своё место и сел на лежак. Лёха и Вова тоже сходили туда и вернулись.