В палату вошла ещё одна девушка. Она отличалась от Мокрой и Гейты: значительно выше их (примерно метр семьдесят), с не настолько бледной кожей, с более высоким лицом, не с такими большими глазами (карими, а не тёмно-синими), с более пухлыми губами и чёрными волосами. В принципе, если одеть её по земной моде и отправить погулять по земному городу, то она вполне затеряется среди прочих людей. Может быть, привлечёт внимание своей красотой, но красавиц на Земле и так хватает. Её красота была ближе к красоте девушек с Кавказа. Деньга, Мокрая и Гейта, в отличие от неё, будут привлекать внимание. На её груди была табличка-вышивка с именем «Тёмновласка Гордаевна Ацея». Прозвище-фамилия мне ничего не говорило. Скорее всего, это какое-то редкое животное с какой-то планеты, которая не имеет серьёзного влияния в местной цивилизации. Она доставила столик на антигравитационной тяге.

– Знакомьтесь, Тёмновласка в ближайшие двадцать ваших лет будет вашим личным помощником в нашем обществе, – сказал Деньга с улыбкой.

– Нянька?! – возмутился я.

– И не только, – ответила Тёмновласка и подмигнула, – Консультант и, надеюсь, интимная партнёрша, – и уже серьёзнее добавила, – Хоть в вас и загрузили все знания о нашей цивилизации, однако без помощника вам будет очень сложно. К тому же, лично у вас возможны серьёзные проблемы…

– Тёмновласка, позже! – с нажимом сказал Деньга, – Покормите пациента, – он сделал знак двум медикам, и вышел вместе с двумя первыми девушками.

Тёмновласка несколько поправила мою простыню, мягко нажала мне на колени, приподняла кровать в районе изголовья и спины, и поставила столик с накрытыми крышками тарелками. Кроме этого, были вилка, ложка и настоящий кубок чуть ли не на литр, прикрытый крышкой. Открыла одну тарелку, и я увидел какую-то кашу. В этот раз около тарелки была вполне нормальная ложка.

– Как мне тебя называть? – спросила она, когда я принялся за кашу.

– Сергей, Серёга, Серёжа или Серый, – ответил я, отмечая странный орехово-грибной вкус каши.

– Как понимаю, исходное имя отражает серый цвет? – с улыбкой сказала она, – Имя явно является достаточно устоявшимся и искажённым.

– Пожалуй, так, – ответил я – вообще-то считал, что моё имя означает «высокочтимый», «благородный». Никогда не рассматривал его через призму русского языка, считая форму «Серый» переложением созвучного латинского имени.

– Меня не обязательно называть Тёмновлаской – я предпочитаю имя Цера, что на моём родном языке означает «Тёмная, Чёрная» и является частью исходного слова, которое характеризует цвет моих волос на голове. Цера – это сокращение от Цериония, что, в принципе, и означает «Тёмные Волосы», «Тёмновласка», – с улыбкой сказала она и взяла себя за локон, – Моя раса не относится к первичным расам нашего Содружества Галактик, и кое-кто ещё сохранил не только черты внешности, которые отличают меня от прочих. Многие из нас сохранили не только оригинальную внешность, которая отличает нас от значительной части людей, но и даже язык.

– О каких моих проблемах ты говорила? – спросил я после паузы и закончив с кашей.

– О твоей личной жизни в нашем обществе, – ответила она, открыв вторую тарелку, на которой были крохотные булочки (не больше пяти сантиметров в диаметре). На столике была и вилка, которой полагалось есть эти булочки, макая их в какой-то густой сироп.

– Как понимаю, твои перспективы стать моей интимной партнёршей являются несколько смутными? – с усмешкой спросил я – мои былые партнёрши явно не оставят меня в покое.

– Да, – ответила она, – По той информации, которую должны были загрузить в тебя, ты должен знать, что наше общество очень сильно отличается от вашего. В незапамятные времена все наши планеты поразила некая эпидемия, которую не удалось победить до конца. Из-за того, что те микробы стали уже частью практически любого живого существа, у нас существенный дисбаланс полов: на одного самца приходится от сотни до нескольких тысяч самок. У некоторых рас вообще невозможно потомство мужского пола, и они вынуждены размножаться искусственным способом: создаётся клон с несколько изменёнными параметрами, и этого клона вынашивают девушки и самки той расы, хотя не исключена ебля и с другими расами и даже фактически с другими видами. По отношению к людям этот дисбаланс колеблется из года в год, но держится около пяти тысяч. Так что, ты со своими детьми являешься завидным интимным партнёром: примерно на сто тысяч детей, считая зачатых коротайями искусственным способом, у тебя примерно двадцать тысяч сыновей, – я в шоке замер, – Впрочем, из-за тех микробов подобные нам с тобой люди живут от десяти до ста тысяч лет. Только при этом женщины рожают за всю свою жизнь едва ли больше пяти детей. В среднем – троих. Для иных рас – едва ли больше, а то и меньше. Как можешь видеть, из-за такой низкой рождаемости количество разумных существ едва ли держится около какого-то одного значения – всё равно случаются несчастные случаи…