Вечером вернулся Сийес и рассказал, что нашел подходящего русского.

– Кто он? – спросил Пике.

– Это некто Мордвинов. Адмирал, бывший морской министр, бывший член государственного совета, друг Сперанского.

– Ого! И что он здесь делает?

– После отставки Сперанского попал в опалу и уехал заграницу.

– Опальный министр? –Эдгар задумался, – это плохо. Значит у него испорчены отношения с царем. Так же вероятно, что от него отвернулись и друзья Александра.

– Тем не менее к графине Шуваловой он вхож, мессир.

– Как ты думаешь выведать у него нужные нам сведения?

– Сегодня я дал ему в долг. Он крупно проигрался в карты. Завтра или послезавтра я потребую возврата долга, и он наш.

Через два дня Эдгар знал причину «воскресения» царя. У него почти мгновенно родилась новая комбинация. Вместо нового «пророчества», он просто устранит препятствие для исполнения старого. Можно было возвращаться. Но нужно закончить еще одно дело.

Эдгар вызвал Сийеса:

– Не кажется ли тебе Жозеф, – сказал он, – что грех не использовать твое влияние на высшего российского сановника, хотя и бывшего.

– Да, мессир, это было бы непростительно.

– Тогда предложи ему вот что. Пусть он добьется своего восстановления на службе. В любой должности. Скажи, что ты заинтересован в получении сведений из Петербурга. Скажи, что к политике это не имеет никакого отношения, а только к биржевой игре. Дай ему надежду на комиссионные. Тебе все ясно?

– Да, мессир.

– И еще. Сделай так, чтобы твой Гастон сопровождал этого Мордвинова в Россию. Напугай его. Организуй нападение грабителей, что ли. И пусть Гастон его спасет.

– Вы хотите, чтобы Гастон следил за Мордвиновым, мессир.

– Это тоже, но это не главное. Он должен следить за царем во время паломничества. И главное, он должен не дать царю добраться до Иерусалима.

***

Мария Антоновна Нарышкина уже четыре года жила в Женеве. Она не сильно переживала из-за разрыва любовной связи с императором Александром. Ее расстраивали последствия этого разрыва. Она вынуждена была оставить Петербург, где она блистала, как яркий бриллиант в императорской короне, и поселиться в этой глуши, где ее никто не знает. Вот зачем ей нужна была эта интрижка с флигель-адъютантом царя? Она, что безумно его любила? Нет. Просто ей стало скучно, захотелось разнообразия.

А вместо разнообразия получила еще большую скуку и тоску по светской жизни. Хандра не наваливалась на нее время от времени, как это бывает у большинства людей. Хандра следовала за ней неотступно и днем, и ночью.

В таком состоянии Марию Антоновну застало письмо ее подруги, графини Софьи Шуваловой. И мир перевернулся! В письме говорилось, что графиня встретилась с императором и сумела его убедить больше не препятствовать Нарышкиной в ее желании вернуться в столицу.

– Соня, собирайся! – громко позвала Мария Антоновна свою дочь, – мы идем гулять!

– Что за спешка, мама? – Софья вошла в комнату матери.

– Мы идем на свою последнюю прогулку по Женеве. А завтра мы возвращаемся домой.

– Ура! – радостно воскликнула Софья и убежала одеваться.

Соня давно не видела мать такой счастливой. Она без умолку щебетала о всяких пустяках, не давая вставить слово дочери. Да той не очень-то и хотелось. Она наслаждалась солнечным зимним днем.

Внезапно дорогу им перегородил нищий. Он кашлял, а сквозь кашель просил подаяние. Мария Антоновна торопливо достала насколько монет и сунула ему в руку. Она взяла дочь за руку и попыталась обойти нищего, но он хватал их за рукава и благодарил. Кое-как им удалось от него избавиться. Они вернулись домой и начали собираться в дорогу.

Тем временем нищий свернул в подворотню, где его ждал человек с повязкой, закрывающей нос и рот.