– Ладно, на сегодня закончим, ступай, Алексей Андреевич.

Не стало Наполеона. Семнадцать лет назад, с момента, когда первый консул Франции Бонапарт хладнокровно приказал убить ни в чем не повинного герцога Энгиенского, он стал личным врагом Александра. Были периоды, когда он вызывал ненависть, иногда злость, иногда жалость, но никогда презрение. Это был великий враг. Борьба с ним наполняла жизнь смыслом. Его смерть принесла чувство невосполнимой потери. К этому чувству у Александра примешивалось легкое ощущение, что его обманули. Откуда возникло это чувство Александр не понимал. Может он рассчитывал когда-нибудь, в лучшие времена поставить окончательную точку в своих отношениях с Наполеоном, а тот взял и опередил русского царя? Нет, Александр не помнил даже намеков на такие мысли. Тогда что? Он боится себе признаться, что все бравурные доклады Аракчеева никак не бьются с тем нарастающим недовольством, которое прорывается то тут, то там. Видимо, это его и гнетет. Когда уже начнут сбываться предсказания мадам Татариновой?

Александр приказал вызвать князя Голицына. Тот, будто ждал этого вызова, явился уже через четверть часа.

– Ну ка расскажи, Александр Николаевич, как там твоя пророчица поживает?

– Вы имеете в виду мадам Татаринову, сир? Не знаю, давно ее не видел.

– Не сбываются ее пророчества. Не знаешь, почему?

– Так ведь войны еще не было, сир и пять лет не прошло…

– Постой, какой войны?

– Так э-э… я у нее допытался, что она напророчила вам победу в войне через пять лет, сир.

– Что? Победу в войне? Ха-ха-ха! – выдержав паузу, царь расхохотался

Голицын поначалу подхихикивал, но увидев, что смех царя переходит в истерику, испугался и начал причитать:

– Простите, ваше величество. Это Татаринова, она и меня в заблуждение ввела. Видит бог, некоторые из ее пророчеств сбывались, я и подумал, что вам интересно будет…

– Да, полно тебе, Александр Николаевич, – наконец успокоился царь, – ты не виноват, что перевелись настоящие оракулы.

– Не перевелись, сир, – перешел на шепот Голицын. – В городе появился некий Себастьян Кант, мальчик лет десяти со своим гувернером. Так вот, он духов вызывает с такой же легкостью, как вы своего адъютанта.

– Ну, откуда вам знать, что он вызвал духа, а не несет вам отсебятину, как та же мадам Татаринова?

– Он при мне вызвал дух Екатерины Великой, вашей бабушки, сир, и говорил ее голосом.

– Эка невидаль! Ты, помню, раньше тоже разные голоса копировал. А когда голосом папеньки в соседней комнате заговаривал, мы с братом под кровати прятались.

– То я, а то мальчонка десяти лет отроду, швейцарского происхождения, ни слова по-русски не знающий.

– На каком же языке он голосом императрицы вещал?

– В том то и дело, что на русском. И говорил такие вещи, о которых он никак не мог знать.

– А ты не интересовался, зачем его вообще привезли в Россию?

– Мальчик говорит, что хочет выучить русский язык. Но мне кажется дело в другом.

– В чем же?

– Мне кажется, его гувернер выступает в роли импресарио. Он зарабатывает деньги на предсказаниях мальчика.

– А ты можешь устроить мне с ним встречу? Только так, чтобы он не догадался, с кем разговаривает.

– Да, сир. Завтра он будет пророчествовать у меня в доме. Для этого я выделяю, обычно, библиотеку. Вы туда войдете под видом очередного посетителя. Он ни о чем не догадается.

Следующий день князь Голицын провел в хлопотах. Нужно было все подготовить для тайной встречи царя с малолетним «оракулом». Чтобы мальчик не догадался, кому он будет пророчествовать, он не должен отличить этот день от других. Пусть он, как обычно, принимает посетителей, среди которых последним будет император.