– Не может быть! Он что, приехал один?

– Он приехал со своим учеником, мальчиком лет десяти.

– Мальчиком?!

– Да, а что вас удивляет?

– Нет, ничего. Где, вы говорите, их апартаменты?

– Направо по коридору, дверь с номером два.

Сийес направился к указанному номеру, но перед самой дверью остановился. Если этот ребенок и есть хозяин в своем новом воплощении, то понятно почему он не хочет встречаться лично. Он боится, что его не будут воспринимать с тем же пиететом, как раньше. А раз так, то не навлечет ли он на себя гнев хозяина? Сийес, уже занесший руку, чтобы постучать в дверь, не мог на это решиться, пытаясь представить себе все последствия этого поступка. Но внезапно дверь распахнулась и прямо перед Сийесом появился Клаус Кант.

– Брат Сийес?! – удивленно воскликнул Кант, – ты что, за мной следил?

– Да, – ответил Сийес, почти не тушуясь, – если честно, я тебе не совсем доверяю. А вдруг, ты, воспользовавшись доверием хозяина ведешь свою игру? Из твоего разговора я понял, что хозяин где-то недалеко и решил за тобой проследить.

– Хорошо. Проследил, теперь уходи. Я не могу тебя впустить.

– Впусти его, Клаус, – раздался детский голос.

Сийес вошел, увидев мальчика, сидящего в кресле, поклонился ему.

– Рад вас снова видеть, мессир, – произнес он.

– А я не рад. Ты нарушил мои планы. А ты знаешь, как я не люблю, когда кто-то нарушает мои планы.

– Простите, мессир.

– Ладно, может это и к лучшему. Что там с твоей графиней? Она действительно может вскружить голову любому мужчине?

– Когда она была в Париже, в ее сети не попался лишь я, и то только благодаря вашим урокам, мессир.

– Хорошо. Тогда поступим так: ты, Клаус останешься здесь и будешь отвечать на письма моей матери. А с тобой, Жозеф, мы отправимся с Санкт-Петербург. По пути заскочим в Варшаву.

– Да, мессир, – склонили головы оба.

***

Царь Александр возвращался в Санкт-Петербург с конгресса Священного союза. Настроение его было мрачным. Его не покидало ощущение, что тот мировой порядок, который его устраивал и к созданию которого он приложил немало усилий, разваливается на глазах.

Не успели подавить беспорядки в Испании, как вспыхнуло восстание карбонариев в Неаполе и на Сицилии. Пока Александр вместе другими членами Священного союза решали, как подавить карбонариев, в Санкт-Петербурге взбунтовался Семеновский гвардейский полк, некогда любимый полк царя. Кроме всего прочего, уже третий год не утихали волнения в воинских поселениях.

А, может, прав Аракчеев: распустился народ? Потерявши страх, начинают думать, а, размышляя, понимают, как несправедливо устроен мир. Естественно, такое положение вызывает возмущение. Так что, все запретить? Тогда чем он будет отличаться от папеньки, царство ему небесное? Нет, не так он хотел править. Он хотел, чтобы его любили. Он уже пережил состояние, когда был презираем подавляющим большинством народа после Тильзитского мира. Повторения он не хотел, и, как обычно он поступал в подобных ситуациях, решил ничего не предпринимать, а положиться на волю божью.

«Положиться на волю божью» для Александра означало одно: полностью довериться Аракчееву. Поэтому даже в первый день после возвращения он особо не вникал в суть доклада своего главного министра. Лишь когда прозвучало имя Наполеон Бонапарт, Александр встрепенулся.

– Я не расслышал, что с Бонапартом? – оборвал он Аракчеева на полуслове.

– Я говорю: из посольства в Лондоне пришла срочная депеша. На острове Святой Елены умер Наполеон Бонапарт.

– Наполеон умер?! Когда? Отчего? – эта новость неожиданно вызвала сильное сердцебиение у царя.

– Пишут, болезнь желудка, 5 мая сего года – заглянув в донесение доложил Аракчеев.