Не знаю, почему меня рисуют с козлиной головой и копытами. Посмотрите на статую Аполлона Бельведерского – это и есть Я.

Но Я отвлекся. Моим спутникам Я сказал, что в подземельях Храма Соломона спрятаны остальные мощи Иоанна и другие реликвии. Пока Я буду их искать, они должны охранять вход. Надо сказать, свое золото Я искал больше года. За те пару тысяч лет, что меня здесь не было, здесь многое изменилось. Что-то достроилось, что-то перестроилось. Но это меня не остановило, и Я нашел таки свое золото.

Моим рыцарям Я приказал собрать отряд из своих единомышленников для охраны подземелий Храма. Я разрешил раскрыть самую главную религиозную «тайну» только самым надежным рыцарям. Вскоре их стало тринадцать. Они и положили начало самому великому рыцарскому ордену. Когда орден разросся, Я, с помощью рыцарей Храма или, по-другому, тамплиеров, начал перевозить золото в Европу и прятать его в разных укромных уголках. Часть золота хранится совсем рядом, в одной из альпийских пещер у Женевского озера…»

– Мессир, вам пакет от брата Сийеса, – раздалось в ушах Эдгара Пике.

– Вспомнил: Гуго де Пейн и Готфрид де Сен-Омер звали этих рыцарей! – обрадованно воскликнул Эдгар.

– Что, простите?

– Ничего, Клаус, это я так, вспомнил. Оставь пакет на столе, – стараясь скрыть раздражение, произнес мальчик.

Когда гувернер вышел, Эдгар вскрыл пакет.

«Мессир, – писал Сийес, – чтобы не пересказывать чужие мысли с возможностью утраты некоторых смыслов, направляю вам оригиналы писем моих источников. Оба они мечтают улучшить жизнь в своей стране, но что для этого предпринять, пока не знают. Я вызвался им помочь и попросил обрисовать обстановку в столице как можно подробней. Получилось не настолько подробно, как я рассчитывал, и, если вы не найдете нужную вам информацию, я продолжу переписку.

P.S. Один из них мастер четвертой степени посвящения.

P.P.S. Остальные ваши указания выполнены».

Мальчик отложил в сторону письмо Сийеса и взял следующий пакет. Письмо гласило:

«Господин Сийес. Наше дело действительно нуждается в ваших советах. У нас сложилась парадоксальная ситуация. Царь объявил о своем желании улучшить жизнь крестьян и даже создал для этого комитет по реформам. Но все новшества, выходящие из царской канцелярии, только ухудшают жизнь крестьян и нижних чинов. Все винят в этом Аракчеева, но я думаю, все исходит от царя. Сам Аракчеев ничего придумать не может в силу скудости своего ума. Он как Цербер никого к хозяину не впускает и исполняет лишь его волю. При этом, всеобщая нелюбовь к Аракчееву не относится к царю. Царя все любят. Даже те солдаты, которые бунтуют в войсковых поселениях, шлют челобитные царю и просят защитить их от Аракчеева. Как раскрыть людям глаза, что они не того видят виновным, я не знаю. Буду признателен за любой Ваш совет.

Ваш Никита Муравьев».

Эдгар закрыл глаза. Ничего интересного в письме не было, кроме факта, что к царю можно подступиться только через Аракчеева. Но как подступиться к самому Аракчееву, есть ли у него слабые стороны? Может быть об этом есть во втором письме?

Эдгар вскрыл второй конверт и начал читать:

«Брат мой, из твоего письма я понял, что тебя интересует, есть ли подходы к известному лицу. Отвечаю: есть. И их два. Один официальный, нам вовсе неинтересный. А второй перспективный, так как через него известное лицо проявляет интерес к эзотерическим сферам. Да и сам «проводник» имеет слабость: иногда тешит себя дворовыми мальчиками. Можно было бы с этой стороны идеи наши известному лицу вручить, да одна беда: нет пророков в своем отечестве,

Твой брат А.М».