Наконец, когда она потеряла всякую надежду, господин Кант появился на пороге ее дома. Лаура едва сдержалась, чтобы не броситься ему на шею.

– Мы с Эдгаром вас уже потеряли, господин Кант, – произнесла она, потупив взор.

– Простите, мадам, но я не мог приехать раньше. А где Эдгар?

– У себя в комнате.

– Тогда я к нему.

Гувернер постучал, вошел в комнату своего ученика, и плотно прикрыл за собой дверь.

– Что так долго? – произнес мальчик, не отрываясь от чтения газеты.

– Простите, мессир, но господина Сийеса не оказалось в Париже. Король выслал его за пределы Франции, как и многих бонапартистов.

– Вот как? И где ты его нашел?

– В Льеже, мессир.

– Хорошо, давай письмо.

Клаус Кант достал пакет из походной сумки и передал своему хозяину. Эдгар вскрыл пакет и начал читать.

Сийес писал, что у него действительно есть несколько корреспондентов в России. Он с ними спишется и постарается в скором времени представить полный доклад по всем вопросам, интересующим хозяина. Что касается восстановления контроля над масонскими ложами, то Сийес уже этим занимается. Затрудняет дело лишь то обстоятельство, что Жозеф Бонапарт, находясь в Северной Америке, наотрез отказывается сложить с себя полномочия Великого магистра. А он по сей день занимает высшие должности в Великих Востоках, Франции, Италии, Неаполитанского королевства и Испании.

Дочитав письмо, Эдгар устремил взгляд на своего «гувернера» и приказал:

– Клаус, попроси у матери молока для меня.

– Да, мессир, – поклонился гувернер и вышел из комнаты.

В доме молока не оказалось, и Клаусу пришлось уговаривать Лауру сходить к молочнице и купить кружечку молока, так как детский организм не может жить без столь важного продукта. На что мать Эдгара возразила, что, если бы это было так, то дети не отнимались бы от материнской груди до взрослого состояния. Клаус с ней не согласился и сказал, что сам бы он не отнимался от женской груди всю жизнь. Но для этого бог и создал коров, чтобы женщинам не нужно было кормить грудью больших детей. Этот аргумент оказался неопровержимым для матери Эдгара, и она отправилась к молочнице.

Лишь через полчаса Клаус Кант вернулся с кружкой молока в комнату Эдгара и с виноватым взглядом заговорил:

– Вашей матери пришлось…

– Я знаю, – перебил его Эдгар, – поставь кружку на стол.

После этого он обмакнул перо в молоко и начал писать.

Через десять дней Жозеф Сийес получил письмо с чистым листом внутри конверта с печатью «неведомых высших». Сийес внимательно присмотрелся к листу и нагрел его над пламенем свечи. На чистом листе проявился текст:

«Жозеф, так как вы не можете сместить Великого Магистра в его отсутствие, пока он жив, вам надлежит сделать следующее: объявить должность Великого Магистра вакантной до тех пор, пока ОН не вернется в Европу. В отсутствие Великого Магистра, его обязанности в Великих ложах возложить на временных заместителей. Если ОН вернется и предъявит претензии, то обвинить его в ненадлежащем руководстве, провезти по всем Великим ложам и снять со всех должностей».

Сийес еще раз перечитал письмо и бросил его в камин.

***

Генерал-адъютант Чернышев Александр Иванович был недоволен своим новым назначением. Государь почему-то решил, что только он, генерал Чернышев, справится с казачьей вольницей, которая, вдруг, начала проявляться с прошлого года, после кончины атамана Платова. Платову удавалось сдерживать эту вольницу силой своего авторитета.

Новому атаману Войска Донского генерал-лейтенанту Денисову авторитета среди казаков тоже было не занимать. Он и с Суворовым половину Европы прошел, и с турками повоевал, и с персами. Правда, последнюю войну просидел на Дону наказным атаманом. Так ведь сам Платов его на хозяйстве оставил. Доверял, значит.