– Ты возмужал за лето, – отметил Кристиан, как-то раз встретив его после занятий в частной школе.

– В лагере это было неизбежно, – равнодушно отозвался Нэйт.

– Как тебе там? Понравилось?

Эшбёрн одарил Нэйта проницательным взглядом. От него не укрылись рельефные мышцы сына и отточенная за три месяца военная выправка. Нэйт хмыкнул и сжал в кармане пачку сигарет. Курить хотелось нестерпимо. Он много тренировался и считался перспективным спортсменом, но ему казалось, что эта вредная привычка помогает на время расслабится. Словно сотканными из дыма руками снимает с плеч невидимый груз, возложенный отцом.

– Понравилось, – наконец ответил Нэйт, избегая колючего взгляда.

– Я рад это слышать. Складывается впечатление, что мы с тобой все же начинаем настраиваться на одну волну.

Хорошо, что отец не умел читать мысли, потому что в этот момент Нэйт крыл Эшбёрна отборным матом, приправляя крепкие ругательства язвительными комментариями. Однако старался сохранить непроницаемое выражение лица, помня о словах матери.

– Как Томас? – спросил Нэйт, когда в салоне автомобиля на время воцарилось молчание.

– Любопытно, – протянул отец, и Нэйт удивленно обернулся к нему. Кристиан развел руками и чуть приподнял правый уголок губ. – Он не ходит, как ты знаешь, говорит с трудом. Но все же ему это удается, и в такие моменты твой брат озвучивает занятные вещи.

По спине Виски поползла холодная змейка дурного предчувствия. Нэйт не был дураком и однажды наконец сложил два и два. Попросту запретил себе прятать голову в песок. Странные видения о жизни неизвестных ему людей, шесть близнецов Эшбёрн, его родители, которые за все пятнадцать лет не видели внука, да и сами внуки, родившиеся с уродствами. Нэйт окончательно признал, что с ними со всеми что-то не так. И склонялся к некоему психическому отклонению. Был ли он сам здоров? Нэйт уже не мог ответить внятно. Если живешь в среде чокнутых, сохранять здравый рассудок очень тяжело. Может быть, поэтому его так тянуло к Леджеру. Рядом с ним все казалось понятным, естественным и дружелюбным.

А между тем Кристиан, поправляя идеально подстриженные волосы, продолжил:

– Нам кажется, что у него открылся прежде запечатанный дар. Томас теперь может предсказывать будущее. Знаешь, а ведь с тобой стряслось нечто подобное, верно? – Эшбёрн обернулся к сыну и растянул губы в приторной улыбке. Нэйт готов был поклясться, что во всем облике отца проскользнуло нечто акулье. – После того боя в клубе ты начал вспоминать прошлые жизни. Это серьезный скачок вперед, Нэйт.

– Если это и был скачок, то поближе к могиле. Тот боец мне здорово вмазал по морде, – пытаясь затолкать панику поглубже, протянул он. – И не один раз. Я мог и вовсе идиотом остаться.

– Но не остался. Ты держался вполне достойно для подростка. И быстро восстановился.

Кристиан побарабанил пальцами по колену, скользя взглядом по лицу сына. Словно на что-то решившись, он произнес:

– Что ты знаешь о реинкарнации?

Парень округлил глаза, некоторое время пялясь на наручные часы отца, а затем, преодолевая сухость в горле, выдавил:

– Это что-то про загробную жизнь? Мумии там… Почему ты спрашиваешь?

– Должно быть, ты смотришь много голливудских фильмов, – хмыкнул Кристиан. – Мне давно стоило поговорить с тобой на эту тему. Еще когда ты рассказал мне о своих видениях.

– Они почти пропали, – быстро вставил Нэйт и тут же поморщился от слова «почти».

– Главное, что ты вообще их видел, – покачал головой отец. – Этого уже достаточно.

– Достаточно для чего?

– Для того, чтобы ты вспомнил. Чтобы в твоей голове зародились мысли о сложном строении этого мира. Теперь ты поверишь мне. А главное – поймешь.