– Милый…

Шаса отвернулся от окна на голос матери. Этим вечером она надела сапфиры и голубое платье, тонкое и легкое, как древесный дым.

– Ты еще не готов! Мы через минуту будем на станции… а что это ты сотворил со своим галстуком? Иди сюда, давай я сама завяжу.

Пока Сантэн стояла перед сыном и опытными пальцами завязывала галстук, Шаса старался сдержать и подавить гнев и чувство неполноценности, вспыхнувшие при одном-единственном взгляде на того мальчика.

Машинист локомотива увел их вагон с главного пути на частную стоянку за железнодорожными строениями и отцепил локомотив, оставив вагон рядом с бетонным пандусом, где уже стоял «форд» Абрахама Абрахамса. Сам Эйб поднялся на балкон в тот самый момент, когда вагон остановился.

– Сантэн, вы прекрасны, как никогда!

Он поцеловал ей руку, потом расцеловал в обе щеки. Это был невысокий мужчина, того же роста, что и Сантэн, с живым подвижным лицом и быстрыми внимательными глазами. Уши у него чуть шевелились, словно он прислушивался к какому-то звуку, которого никто другой не мог услышать.

В его галстучной булавке красовались бриллиант и оникс, что выглядело довольно броско, а его вечерний пиджак имел слишком экстравагантный покрой, но этот человек был одним из любимчиков Сантэн. Он поддержал ее, когда общее состояние Сантэн выражалось менее чем в десяти фунтах. Он оформил ее заявку на рудник Ха’ани и с тех пор вел большую часть ее бизнеса, а заодно и многие из частных дел. Он был старым и верным другом, но, что куда более важно, он не допускал ошибок в своей работе. Иначе его бы здесь не было.

– Милый Эйб. – Сантэн сжала обе его руки. – Как Рэйчел?

– Великолепно, – заверил ее он. Это было его любимое словечко. – Шлет вам свои извинения, но малыш…

– Конечно, – понимающе кивнула Сантэн.

Абрахам знал, что она предпочитает мужскую компанию, поэтому редко брал с собой жену, даже если Сантэн ее приглашала.

Сантэн повернулась к другому человеку, сутулая фигура которого маячила у выхода на балкон.

– Доктор Твентимен-Джонс! – Она протянула ему руки.

– Миссис Кортни… – пробормотал он так, словно собирался заколотить чей-то гроб.

Сантэн одарила его самой сияющей улыбкой. Это была ее маленькая игра – проверять, сумеет ли она заставить его проявить хоть малейшее выражение удовольствия. Но она снова проиграла. Уныние доктора лишь увеличилось; он напоминал тоскующего бладхаунда.

Их знакомство началось давно, примерно тогда же, когда и знакомство Сантэн с Абрахамом. Он был инженером-консультантом в алмазной компании «Де Бирс», и именно он занялся оценкой и организацией работ на руднике Ха’ани в 1919 году. Сантэн почти пять лет убеждала и уговаривала его, прежде чем он согласился стать главным инженером на руднике Ха’ани. Он был, пожалуй, наилучшим специалистом по алмазам в Южной Африке, а значит, лучшим в мире.

Сантэн пригласила обоих мужчин в салон и отмахнулась от бармена в белой куртке.

– Абрахам, бокал шампанского? – Она сама налила ему вина. – А вам, доктор Твентимен-Джонс, немножко мадеры?

– Вы всегда все помните, миссис Кортни, – с несчастным видом произнес инженер, когда она подала ему стакан.

Они всегда обращались друг к другу официально, хотя их дружба выдержала все испытания.

– Желаю вам доброго здоровья, джентльмены! – приветствовала друзей Сантэн, а когда они выпили, посмотрела на дальнюю дверь.

В этот момент вошел Шаса, и Сантэн внимательно наблюдала за тем, как он пожимает руки мужчинам. Он вел себя с должным уважением к их возрасту, не выразил смущения, когда Абрахам слишком эмоционально обнял его, а доктора Твентимен-Джонса приветствовал весьма серьезно. Сантэн чуть заметно кивнула, одобряя сына, и села за письменный стол. Тем самым она подала знак, что с формальностями покончено и пора переходить к делу. Мужчины тут же сели на элегантные, но неудобные стулья в стиле ар-деко и выжидательно склонились к ней.