Сантэн вздохнула от удовольствия и облегчения, а генерал продолжил уже более беспечно:

– Шон Кортни был отличным министром в моем правительстве.

Сантэн вздрогнула, услышав это имя. Оно вызвало множество воспоминаний – и об огромной радости, и о глубокой печали, и о многих темных и тайных делах. Но старый генерал как будто не заметил, что она ушла в свои мысли, и продолжил:

– И еще он был верным и надежным другом. Мне бы хотелось снова иметь в правительстве Кортни, еще одного, такого, кому можно доверять, доброго друга. Да, другого Кортни в кабинете министров.

Он встал и помог Сантэн подняться.

– Я так же голоден, как Шаса, а запах еды слишком хорош, чтобы ему сопротивляться.

Тем не менее, когда завтрак был готов, генерал ел очень умеренно, зато остальные по примеру Шасы набросились на еду с жадностью, тем более что их аппетит разгорелся из-за трудного подъема на гору. Сэр Гарри нарезал на ломти холодную баранину, свинину и индейку, а Анна раскладывала по тарелкам куски лестерширского пирога со свининой и яйцами, пироги с фруктами, кубики заливного из свиных ножек в прозрачном желе.

– Одно можно сказать наверняка, – с облегчением заявил Сирил Слайн, один из старших управляющих Сантэн. – На обратном пути корзина станет заметно легче.

Насытившись, все устроились на берегу крошечного журчащего ружья. Но вскоре Смэтс прервал отдых компании.

– А теперь, – генерал заставил всех подняться, – теперь приступим к главному моменту дня.

– Идемте, идемте! – Сантэн вскочила первой, веселая, как девчонка. – Сирил, оставьте корзину! Мы заберем ее после.

Они обогнули самый край серого утеса, под которым расстилался весь мир, а потом генерал вдруг резко повернул налево и полез по камням сквозь цветущий вереск и вечнозеленые кусты протеи, вспугнув сахарных медососов, наслаждавшихся нектаром. Птички взлетели в воздух, взмахивая длинными хвостами, сверкая ярко-желтыми брюшками и негодующе крича.

Только Шаса успевал за генералом; и когда остальные снова увидели эту пару, те уже стояли на краю узкой скалистой лощины, чье дно ковром покрывала яркая зеленая трава.

– Пришли! Первый, кто найдет дизу, получит шестипенсовик! – предложил генерал Смэтс.

Шаса первым ринулся вниз по крутому склону лощины, и, прежде чем остальные успели одолеть половину пути, он уже взволнованно закричал:

– Я нашел одну! Шестипенсовик мой!

Все наконец добрались до дна, и на краю болотистого участка встали в почтительный круг у изящной орхидеи на длинном стебле.

Генерал молитвенно опустился перед ней на одно колено.

– Это действительно синяя диза, один из самых редких цветов на нашей земле!

Цветки, венчавшие стебель, имели изумительный лазурный цвет, а по форме напоминали голову дракона, их разинутые зевы были очерчены императорским пурпуром и масляно-желтым.

– Они растут только здесь, на Столовой горе, и больше нигде в мире!

Генерал посмотрел на Шасу:

– Хочешь в этом году поднести ее дедушке, молодой человек?

Шаса шагнул вперед, чтобы с важным видом сорвать дикую орхидею и протянуть ее сэру Гарри. Эта маленькая церемония с синей дизой являлась традиционной частью празднования дня рождения, и все засмеялись и зааплодировали.

С гордостью глядя на сына, Сантэн мысленно вернулась ко дню его собственного дня рождения, к тому дню, когда старый бушмен нарек его «Шаса, Хорошая Вода» и танцевал в его честь в священной долине в глубине пустыни Калахари. Она помнила песню, которую сочинил и спел старик, и язык бушменов снова защелкал и зашелестел в ее голове, такой незабываемый, такой любимый…