). Насчёт того, что кто-то другой озвучивал песню, – это для меня новость. Даже не могу понять, чем это могло быть вызвано…Вы знаете, я настолько давно отошла от кино и занялась только литературой, что не упомню фамилию оператора “Саши-Сашеньки”. А ведь был ещё и звукооператор, вот они-то, надо полагать, знают, кто и почему озвучивал песню». [6]
Оператором фильма был ныне покойный Игорь Ремишевский, а звукооператором – Борис Шангин, которого я разыскал и задал тот же вопрос – почему переозвучили Высоцкого?
«Насколько я помню, было у руководителей предубеждение против Высоцкого. В Белоруссии, во всяком случае. Высоцкий записал на плёнки какие-то песни, потом людей таскали за эти плёнки… Не в струю попал он… Кто переозвучивал Высоцкого, я не помню. Снялся Высоцкий нормально, никаких предосудительных поступков не было. Можно было, конечно, оставить и авторское пение, но кто-то решил иначе». [7]
Эпизод с Высоцким в фильме смотрится странно, если не сказать инородно. Вот только что шла в театре оперетты репетиция спектакля про космонавтов, только что Н. Шацкая голосом Зои Харабадзе исполнила песню «Мир чужой, чёрный свет…» – и вдруг уже театральный буфет, сидит Высоцкий и поёт совершенно никак не вытекающую из сюжетной канвы песню «Стоял тот дом, всем жителям знакомый…». Связки с предыдущим эпизодом нет вообще, но, как выясняется, она была.
«В одной из сцен мы должны были выступать вместе с Володей. Он, по замыслу, – артист оперетты… Он в шлеме, в костюме космонавта. Естественно, танцевал со мной дублёр – не Володя. После этого мы якобы идём в буфет – отдыхаем, перекусываем. Он берёт гитару и поёт. И всё в том же костюме космонавта. Но Высоцкий заартачился: не хочу, дескать. И действительно, в этой одежде вид у него был глупейший: загримированный, в парике… Режиссёр убеждал, что всё должно быть органично связано: он, мол, станцевал и потом в чём был одет, в том и пришёл в кафе – где ему было переодеваться? Но Володя ни в какую: сделаем паузу, перебивку, и я якобы уже успею переодеться. И настоял-таки на своём». [8]
Как впоследствии выяснилось, ни на чём настаивать Высоцкому было не нужно – эпизод с танцем был из картины вырезан. О том, что персонаж Высоцкого – артист оперетты, следует лишь из одной-единственной фразы: «Я же в душе поэт, оперетту с детства недолюбливаю».
Из картины и вообще вырезано очень много. «Музыкальные заставки никак не мотивированы, что создаёт впечатление излишних длиннот и мешает прояснению сюжета, – говорится в письме Главного управления кинематографии председателю Комитета по кинематографии при Совете министров БССР. – При окончательном монтаже фильм требует резкого сокращения длиннот отдельных музыкальных сцен и эпизодов». [9]
Сейчас уже трудно сказать, виноват ли режиссёр, снявший нечто аморфное и не имеющее чётко выверенного сюжета, или же вина лежит на худсовете, требовавшем всё новых изменений, но фильм, безусловно, не получился. При этом из фильма исчезли две песни Высоцкого. О том, что как минимум одна из них первоначально в картине была, мы узнаём из протоколов заседаний художественного совета.
Уже упоминавшийся С. Скворцов предлагает убрать так не понравившуюся ему балетную сцену, но сохранить песню о космонавтах. Видимо, речь идёт об оставшейся в фильме песне «Мир чужой…», а не о «Песне парня у обелиска космонавтам», которая сюжетно во многом повторяет ту, что исполнил Л. Прыгунов («Дорога, дорога, счёта нет шагам…»). Поэтому, как мне думается, до записи «Песни у обелиска…» с оркестром дело не дошло.
А вот «Колыбельная» («За тобой ещё нет пройденных дорог…») в картине точно была. Писавший музыку к фильму композитор