– Нет, – ответила Ия. – Живая хата может быть совсем, совсем не чистой. Живая – это та, которая сейчас, ну, на данный момент, еще не продана, то есть она в наличии, в продаже. А «чистая квартира» на маклерском языке значит не то, что квартира опрятная, что обои не оборваны и все такое, а то, что документы на нее в полном порядке, без подделок, что она без обременений и прочей фигни, вот тогда она чистая. А если ты хочешь кому-то из маклеров сказать, что в квартире все аккуратно и ничего не поломано, то не надо говорить, что она чистая, надо говорить: «в хорошем состоянии». Тогда тебя поймут, ну…

– Адекватно, – подсказал Владимир.

– Что?

– Поймут как надо.

– Точняк, – подтвердила Ия, с уважением посмотрев на Осташова. – Умница какой. Короче, то ли у Мухина, то ли из компьютера берешь заявку на покупку, по этой заявке подбираешь подходящие варианты, звонишь по этим квартирам и узнаешь, проданы – не проданы.

– То есть живы они или нет?

– Ага. Потом звонишь покупателю и предлагаешь ему живые варианты. Если клиенту что-то понравится, договариваешься с ним и с хозяином квартиры, когда можно устроить просмотр. Потом идешь с клиентом на хату и показываешь ее. Если повезет и квартира понравится, то проверяешь документы на нее – с этим тебе на первых порах Мухин поможет. Вот и всё. Дальше происходит сделка – и все довольны, все смеются.

– Ну, все ясно.

Осташову захотелось немедленно избавиться от ее общества. Слишком много жеманности, стало невыносимо душно, он встал со словами «Ладно, я пойду покурю и потом начну» и отправился на свежий воздух.

На крыльце он застал вихрастого охранника, который впустил его полчаса назад. Тот оглядывал окрестности – сигарета во рту, руки в боки.

– Чего, взяли на работу? – спросил он, увидев Осташова.

– Да. В отдел продаж.

– Ну, тогда будем знакомиться, – сказал охранник, протянув руку. – Ты Володя, а я Гриша. У нас в охране еще один Григорий есть, мой сменщик. Но он Смирнов, а я – Хлобыстин. Ну, рассказывай, откуда ты? Шарашил сам-один как частный маклер или тебя из другого агентства выпиздили?

– Ниоткуда меня не выпизживали. И частным я не был. Пришел – и всё.

– А. И чего хочешь? Денег заработать?

– Нет, конечно. Я так, задаром буду.

– Да ладно тебе бычиться. Я просто спросил. Здесь большинство как ты начинают, без опыта. Не ссы, через полгода стабильно полштуки баксов в месяц заколачивать будешь.

Григорий вразвалочку подошел к рядку припаркованных около агентства автомобилей, пнул по колесу ближайший (это был новенький темно-коричневый «опель») и, повернувшись к Осташову, щелчком указательного пальца метнул окурок в стоявшую у крыльца урну.

– Нехилая тачка, да? – сказал Хлобыстин и снова посмотрел на «опель». – Сейчас, что ли, помыть или позже?

– Недавно ее купил? – сказал Осташов.

– Я? Откуда? Это шефа нашего, Букера.

– Букорева?

– Его тут за глаза все Букером зовут.

– Почему Букером?

– А как, по-твоему, его надо звать?

– Ну, мало ли. Можно Букой. Быком. Да как угодно. Бухером.

– Ха-ха. Да, Бухер – это хорошо. – Хлобыстин в задумчивости почесал подбородок. – Но он не бухает. Я думаю, Букер ему все равно больше подходит.

– Почему?

– Ну, черт его знает. Букер и есть Букер, какая разница?

Осташов пожал плечами, отвернулся и стал смотреть на «опель». «Действительно, какая разница?» – подумал он.

Хлобыстин тоже уставился на автомобиль.

– Да, классная тачка… – сказал он. – Пару месяцев назад дела у фирмы будь здоров поперли в гору. Вот шеф на радостях и купил. А я, блин, ее мою, ха-ха.

– А почему не водитель? Ты же вроде бы охрана.

– Водилы у Букера нет, он сам на тачке разъезжает. А нам приказал держать ее в чистоте. Однажды сменщик мой, Смирнов, не помыл, так чуть с работы не вылетел, а Букер, зануда, потом еще неделю его пилил. Ладно, пойду за водой, лучше сейчас, а то после обеда совсем лень будет.