Оно не призывает исповедовать какую-либо определенную религию и систему ценностей, но предлагает новые модусы оперирования культурными ресурсами, моделирования виртуальной и «реальной» действительности, восприятия информации, повседневной жизнедеятельности и пр.

Это и есть на сегодняшний день новейшая стадия бытия общего социального тела – общая медийная духовно-интеллектуальная среда. Описывая процессы современной экранной эпохи, К.Э. Разлогов использует метафору «разделки туши реальности» посредством многообразных трансоформаций ее визуальных оттисков на технических носителях, что исследователь именует опять же метафорически «мясорубкой»[98]. Весьма показательно, что множество дистанционных, сложно опосредованных культурных процессов, приводящих к возникновению новых эстетических и информационных миксов, предстает именно в образах сугубо материальных, даже обытовленных и в то же время несколько демонизирующих бытовые акции и социокультурные процессы. Фантомное переживание работы общего социального тела, пускай и низведенного до «туши реальности», до «куска мяса», продолжает просматриваться даже в аналитических подходах к современному культурному пространству, и, быть может, именно потому, что жизнь этого пространства резко повышает ценность всего нематериального, лишенного былого физиологизма, объемности и реальной фактурности форм.

В отличие от жизни в реальной толпе жизнь в виртуальных человеческих множествах позволяет сохранять физическую автономность и неприкосновенность, индивидуально регулировать дистанцию по отношению к другим, оставаться в своей приватной нише, и в то же время не замыкаться в ней и не отрываться полностью от бытия большого мира. Таков компромисс цивилизованного человечества, прошедшего через многие формы пребывания в физических толпах и приобретшего жестокий опыт массового унижения, массового физического уничтожения, массового принуждения.

В то же время сам экран и коммуникационная среда, в том числе интернет, иногда воспринимаются в современной науке как разновидность организмов со своими внутренними стратегиями. «Экран начинал жить какой-то своей жизнью. Человек, по большому счету, нужен был ему лишь для того, чтобы иметь средства на развитие. Экран играл человеком, и чем ближе к нашему времени, тем отчетливее», – пишет Е.В. Дуков об эволюции экранной культуры в эпоху позитивистской науки[99]. «Казалось бы, такое нагромождение экранов дело рук человеческих и должно служить только человеку. Но если вглядеться, то все окажется не так просто. Программирующиеся экраны, «зеркала» и т. п. – все это «придумала» сеть, чтобы обеспечить себя беспрерывной, бесконечной работой и при этом без участия человека. Ведь малейший обрыв в сети может привести к коллапсу, который подвигнет все цивилизации к гибели – и человеческую, и машинную!.. Новый экран… тихо строит редуты, стараясь обезопасить себя от человека»[100]. По сути, речь идет о негласном «восстании экранов» или «восстании коммуникативного пространства», чья логика развития опережает темпы ее осознания человеком и подчиняет себе жизнь общества.

Конец ознакомительного фрагмента.