«Иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть».

И сказали ей братья:

«Может быть, обратит тобою Бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны. Видишь ли, сколько зла наделала грекам Русь? Теперь же, если не пойдешь, то сделают и нам то же».

И едва принудили ее. Она же села в корабль, попрощалась с ближними своими с плачем и отправилась через море. И пришла в Корсунь, и вышли корсунцы навстречу ей с поклоном, и ввели ее в город, и посадили ее в палате».

Источники сохранили точную дату рождения Анны ― 13 марта 963 г., следовательно, в момент знакомства с Владимиром ей было 25 лет.

К приезду Анны Владимир так разболелся глазами, что не смог оценить ее красоту, он «не видел ничего, и скорбел сильно, и не знал, что делать».

Принцесса дала рецепт избавления от недуга:

– Если хочешь исцелиться от болезни, то крестись поскорей.

Владимиру ничего не оставалось, как согласиться:

– Если вправду исполнится это, то поистине велик Бог христианский.

Крестил Владимира корсунский епископ вместе со священниками, прибывшими из Константинополя. «И когда возложил руку на него, тот тотчас же прозрел».

Многие из его дружинников, увидев это, немедленно крестились. Затем был заключен долгожданный брак, а Византия получила обратно Корсунь.

Вернувшись в Киев, Владимир «повелел опрокинуть идолы ― одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить… и приставил 12 мужей колотить его палками. Делалось это не потому, что дерево что‑нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, ― чтобы принял он возмездие от людей».

Киев крестился без особых трудностей; киевляне давно было знакомы с христианством, и немалое их число исповедовало православие. Наиболее сомневающиеся, согласно византийской хронике, «хотели бы, однако, какое‑нибудь чудо. Когда император послал туда епископа, они сказали, чтобы он бросил евангелие в огонь. Как велики твои, Христос, чудеса! Огонь был зажжен. Епископ поднял ладони к небу, устремил взгляд туда и молвил: «Яви, Христос, Боже ты, имени своему славу». Он положил святое евангелие в огонь, оно же, хоть и пролежало некоторое время в огне, осталось невредимым».

Было бы наивно надеяться, что смена религии произойдет мирно на огромном пространстве. Второй крупнейший город Руси ― Новгород ― упорно не желал отказываться от язычества:

«Когда в Новгороде узнали, что Добрыня идет крестить, то собрали вече и поклялись все не пускать его в город, не давать идолов на ниспровержение; и точно, когда Добрыня пришел, то новгородцы разметали большой мост и вышли против него с оружием». Война началась нешуточная: новгородцы разграбили и сожгли имение Добрыни, убили его жену и некоторых родственников. Тогда в город вошел тысяцкий князя Владимира ― Путята, и началась злая сеча. С другой стороны Добрыня поджег город; новгородцы бросились тушить свои дома, и в результате поле битвы осталось за Путятой. «Тогда самые знатные люди пришли к Добрыне просить мира. Добрыня собрал войско, запретил грабеж; но тотчас велел сокрушить идолов, деревянных сжечь, а каменных, изломав, побросать в реку». Новгородцам было приказано креститься, а кто не хотел, тех воины силой тащили к реке: мужчин крестили по одну сторону моста, женщин ― по другую. С тех пор в памяти народа осталась поговорка: «Путята крестил мечом, а Добрыня ― огнем».

После принятия христианства Владимиром Русь и Византия семимильными шагами пошли навстречу друг другу. Как мы помним, империя ромеев желала объединить под своим крылом весь мир, и Русь приняла древнюю римскую идею объединения мира. Складывающийся союз Византии и Руси был принципиально новым; то было не завоевание и присоединение, между двумя государствами шел процесс, который лишь в конце XX в. начнется в Европе и получит наименование Евросоюза. Подобные отношения между странами один русский историк назвал Византийским содружеством.