– Вначале выслушай. Угостить медом сумеем, одарить успеем, словом согреть – не велика наука[48]. Пускай сперва речь скажут, потом с нами за стол садятся. Ты покажешь им силу: дружина похвалится, готы к часу тому уже подоспеют. Потом пировать станем. Пусть посол видит, люди у нас есть. За столом дело и закончим.

– Что думаете, друге?

– Тепло надо аваров принять, но сперва выслушать, – почесав затылок, сказал седоволосый вождь. – Ссоры нам ни к чему. Раньше поговорим, раньше проводим. В наших краях засиживаться им нечего.

– Если про поход знают?.. – спросил чернобровый юноша в серой рубахе, отчаянный в схватках не по годам.

– Успокоим. По их же наущению всякий год за Дунай ходим. Каждый год собираемся. Кто знает, когда повезет? – сощурил князь хитрые глаза. – Подготовь все к пиру, Всегорд. Скажи послу: жду его с радостью. Пускай немедля идут. Поговорим. Воинов моих встретим и к столу с дорогим гостем пройдем.

Посол чинно вступил в зал. За ним гурьбой следовало с десяток аваров в ярких парчовых одеждах, с черными волосами и смуглыми лицами. От них несло дорогими благовониями и въевшимся в кожу запахом конского пота.

– Таяг это, – тихо сказал Всегорд князю. Зашептал быстро: – Любимец кагана. Баян, говорят, подарил ему за верность десять прекрасных жен. Рассказывают, в походе на германские земли он своей рукой изрубил тысячу пленных, которым сородичи отказали в выкупе. В решающей битве той войны он принес кагану победу. Всю ночь накануне Таяг беспокоил во главе конных лучников лагерь врага. Измотал его. Там и сын его был, Туман. Ты его в деле видел.

– Ну. Дальше что было?

– Утром Баян с латной конницей опрокинул противника, а Таяг отрезал врагу пути для бегства. Многих убил, а еще больше взял. Вон как! Важного человека прислал к нам каган.

Даврит потянулся в расписном кресле. Прижал подбородок к груди, глядя сурово. «Таяг, – мысленно произнес он не раз слышанное имя. – Вот кто явился пред мои очи. Ну-ну!»

Посланник кагана остановился, выпятив грудь. Голова его отвесила легкий поклон. Даврит приветливо улыбнулся. Песочное лицо Таяга ничего не выражало. Пустыми казались черные глаза. Только щеки посла круглились от надменной улыбки. Всем, покоем и жестом, авар говорил: могущественный повелитель прислал меня.

– Рад видеть тебя, благородный и славный Таяг. Подвиги твои поражают, а имя твое навеки сохранит земля. Боги хранят тебя и весь твой род. Надеюсь, дорога через горы не утомила тебя, а пища и сон были хорошими.

Толмач гунн бегло перевел слова князя.

– Здравствуй, князь, – ответил любимец кагана. – Дорога, слава вечным духам, рожденным по воле неба, была доброй. Белый ветер не терзал нас в пути. Мы прибыли к тебе через край антов.

– Как здоровье брата моего Баяна?

– Великий правитель всех земель под небом здоров. Здоровы его дети и жены. С важным делом он прислал меня к тебе, вождь лесных племен. Пусть лишние уши удалятся.

Брови Даврита опустились. Шепот волной пробежал за его спиной. Там стояли близкие главе союза люди: друзья, родственники, военачальники и князья племен, гостившие в городище. Никто не смел называть словом «вождь» главу могучего союза склавин. Никому не дозволялось приказывать ему.

– Будь спокоен, князь, – прошептал Всегорд, глядя, как нервозно теребит Даврит золотую цепь на груди. – Давай послушаем дорогого гостя. Перун видит, не будет это напрасно.

– Здесь, посол, я всем доверяю, – сдержанно произнес Даврит. Рука его рассекла воздух. – Без друзей дел не вершу.

– Знаю, что власть твоя не безгранична.

– Скажи, зачем прислал тебя брат мой каган.